Сергей Таска - Ангелы смерти

ИНСПЕКТОР. Красиво поет.

АЛЕК. Правда, сэр. Я говорил им — лажа, а Джорджи–бои — верняк, большие бабки. Я чистый, о, мои братья!

ДЕЛТОЙД. Ты убийца, Алек. Убийца, понял?

АЛЕК. Я ее просто толкнул…

ДЕЛТОЙД. Я из больницы. Она умерла, не приходя в сознание.

АЛЕК. На понт берете?

ТОМ (Делтойду). Да что с ним разговаривать, сэр! Сколько он вам крови попортил! Хотите, я его подержу?

ДЕЛТОЙД плюет АЛЕКУ в лицо. Затемнение. АЛЕК один в луче прожектора. Лицо его обрело нормальный вид.

АЛЕК (в зал). С этой минуты пошла непруха, о мои братья и сестры… За преднамеренное убийство вашего покорного слугу приговорили к 14 годам в птичьей клетке, среди всяких головорезов… Когда мои старики просекли, что пахнуло гнилухой, папуля малость припух, а мамуля заблажила: «Сыночек ты мой единственный!»

ГОЛОС. Встать!

АЛЕК вскакивает, руки по швам. Перед ним тюремный надзиратель.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Имя? АЛЕК. Александр Деларж.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Вы находитесь в окружной тюрьме Ее Величества. С этой минуты вы будете говорить "сэр" всем офицерам охраны. Имя?

АЛЕК. Александр Деларж, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Срок?

АЛЕК. Четырнадцать лет, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Состав преступления?

АЛЕК. Убийство, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. С этой минуты вы — номер 655321. Выверните карманы. (АЛЕК делает шаг к конторке?) Вы что, 655321, не видите на полу белой черты?

АЛЕК. Да, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. За белую черту не заступать!

АЛЕК. Слушаюсь, сэр. (Он вынужден тянуться к конторке, чтобы выложить содержимое карманов.}

НАДЗИРАТЕЛЬ (регистрируя, перечисляет предметы). Полплитки шоколада. Связка ключей на брелоке. Пачка сигарет. Две шариковые ручки — черная и красная. Расческа пластмассовая. Записная книжка в ледериновом переплете. Десятипенсовая монета. Наручные часы с металлическим браслетом. Всё?

АЛЕК. Да, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Поставьте здесь свою подпись. Шоколад и сигареты не возвращаются. Разденьтесь.

АЛЕК, раздеваясь, передает Надзирателю вещи, которые тот приходует, одновременно задавая вопросы.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Куртка кожаная. Ранее срок отбывали? АЛЕК. Условно, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Сорочка фланелевая. Вероисповедание? АЛЕК. Протестант, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Армейские ботинки с металлическими подковками. Цвет волос?

АЛЕК. Русые, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Носки полушерстяные. Глаза?

АЛЕК. Голубые, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Припадки эпилепсии? Слабоумие?

АЛЕК. Нет, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Вставные зубы? Протезы? АЛЕК. Нет, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Брюки кожаные. Гомосексуальные наклонности? АЛЕК (улыбаясь}. Нет, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Плавки хлопчатобумажные. Венерические заболевания? Вши? АЛЕК. Нет, сэр.

НАДЗИРАТЕЛЬ. В душевую! АЛЕК. Слушаюсь, сэр.

Затемнение.

Тюремная библиотека, АЛЕК делает вид, будто штудирует Библию.

АЛЕК (заключенным). Чего шары выкатили? Дерьмо собачье. Вам сказано: псалом 39, вот и шуруйте. А–а, заело, что я перед капелланом шестерю? Так я, может, завтра увижу солнышко, а ты так и подохнешь в этой клетке. (Читает.) «И были слезы Его как капли крови, падающие на землю…» (Закрывает глаза, блаженная улыбка.) Единственное, что я люблю в этой поповской нуде, это про страсти Господни. Как его били плетьми, плевали ему в лицо и насаживали терновый венец на черепушку. Я даже вижу, как я вместе с этой римской солдатней загоняю ему гвозди в ладони… А еще клево, когда они балдеют со всеми своими женами и наложницами.

Библиотека превращается в роскошную опочивальню из "Тысячи и одной ночи". АЛЕК возлежит под балдахином. Его ласкают и обмахивают опахалами, ему чешут пятки, подносят вина и яства. Зонг.

Там солнце светит круглый год,

дождя и снега нету,

там бутерброд в полях растет,

а на кустах монеты. Влезай в любые поезда, в товарный или в скорый, и зайцем поезжай туда, где Сахарные Горы.

Цветет там сигаретный сад, в фонтанах плещет лимонад, жратвы там полон город, и все купаются в вине в той благодатной стороне, где Сахарные Горы. (Народная. Сахарные Горы)

Но вот все куда‑то отступило. К Алеку тихо подошел КАПЕЛЛАН.

КАПЕЛЛАН. И если правый глаз искушает тебя, вырви его и брось от себя.

АЛЕК (ему в тон). Ибо даже тот, кто согрешил в мыслях своих, нечист перед Господом.

КАПЕЛЛАН. Очень хорошо, сын мой.

АЛЕК. Я стараюсь, святой отец.

КАПЕЛЛАН. Воистину так.

АЛЕК. Разве я нарушил хоть раз внутренний режим?

КАПЕЛЛАН. Нет, сын мой, но почему ты спрашиваешь? Что‑нибудь беспокоит тебя?

АЛЕК. Я все время думаю, святой отец, об этом новом методе лечения, после которого ты становишься хорошим человеком, и тебя сразу выпускают из тюрьмы.

КАПЕЛЛАН. Кто тебе сказал об этом?

АЛЕК. Я слышал разговор двух надзирателей. А вообще, слухи об этом давно ходят. Я бы хотел пройти такое лечение, святой отец.

КАПЕЛЛАН. Но это все пока на стадии экспериментов. Говорят, губернатор

высказался категорически против. Насколько я понимаю, этот метод представляет серьезную опасность для здоровья.

АЛЕК. Мне все равно, святой отец. Для меня главное — исправиться. Раз и навсегда. За этот год, что я провел здесь, я многое осознал. Я хочу быть добрым христианином.

КАПЕЛЛАН. Еще вопрос, делает ли «метод Лодовико» человека добрым. Доброта вызревает в каждом из нас естественно, сын мой, как семя на плодородной почве. И этот путь, путь добра, человек должен избрать сам, понимаешь? Если лишить его выбора, он перестает быть человеком.

АЛЕК. Но ведь я…

КАПЕЛЛАН. Наберись терпения, мой мальчик. Уповай на Господа нашего Христа.

АЛЕК (в тон ему). Смирись, и покой снизойдет на Душу твою…

КАПЕЛЛАН. Аминь.

Затемнение.

На помосте высвечивается МИНИСТР внутренних дел (тот лее актер, что играет Писателя). Сейчас МИНИСТР произнесет речь перед избирателями.

МИНИСТР. Леди и джентльмены! Правительство и меня, в частности, нередко критикуют за несовершенство нашей пенитенциарной системы, и это правильно. Когда в камере содержится по пять человек, о каком исправлении зла можно говорить? Посадите вместе двух преступников, и вот вам уже организованная преступность. Вместо наказания — новые преступления. Нет, мы больше не можем мириться с таким положением дел. Скоро нам политических заключенных некуда будет девать. Где же выход, спросите вы меня? Хватит заниматься перевоспитанием. Уголовные элементы должны проходить ускоренный курс коррекции сознания. Я бы сказал — жесткой коррекции, ибо, не будем забывать, речь идет о тех, кто бросил вызов здоровому обществу. Убить в них криминальные наклонности, и мы покончим с преступностью в самом зародыше.

Жидкие хлопки в зале. Кто‑то неодобрительно свистит.