Курт Зелигманн - История магии и оккультизма

Парацельс облекал свои теории в конкретную форму, восходящую к средневековому реализму, в котором идеи были не абстракциями, а сущностями. Это стремление представить все в зримой и осязаемой форме временами заставляло его выступать с поистине фантастическими заявлениями, который вызовут улыбку даже у самого снисходительного критика. К примеру, он утверждает, что такие мифические существа, как фавны и нереиды, вполне реальны и что можно изготовить искусственного человека — гомункула. Вырванные из контекста, эти заявления и впрямь кажутся бессмысленными; однако как неотъемлемая часть системы Парацельса они вполне логичны и закономерны.

Но еще более важно то, что, несмотря на все подобные заблуждения, Парацельс своими удивительными методами исцелял пациентов, как по волшебству, — а пациенты рассудительных последователей Галена умирали. Именно этот факт (а не фантастические теории) и настроил ученый мир против Парацельса. Он вынужден был скитаться из города в город, нигде не находя пристанища. Прямолинейность и раздражительность не давали ему пойти на уступки, и все, что ему теперь оставалось, — странствовать по дорогам в поисках высшей мудрости. В своих трактатах по хирургии Парацельс перечисляет множество стран, в которых побывал за свою жизнь. «Повсюду, — пишет он, — я прилежно учился и набирался опыта в истинном медицинском искусстве, не только у докторов, но и у цирюльников, женщин, колдунов, алхимиков, в монастырях, среди простонародья и среди знати, и у смышленых, и у бесхитростных людей». Нередко простые крестьянские средства он находил более действенными, чем сложные снадобья ученых докторов. Его простые предписания творили чудеса, и это не удивительно: ведь твердая убежденность Парацельса в своей правоте вселяла уверенность и оптимизм в пациентов. Страх перед болезнью, — говаривал он, — опаснее, чем сама болезнь.

Алхимия, которой Парацельс занялся еще в ранней юности, навела его на мысль об использовании минералов в качестве медикаментов. Так он положил начало новой науке — фармацевтической химии. Он успешно лечил сифилис ртутью и рекомендовал для этой цели также смолу гваякового дерева, которую испанцы ввозили из Сан-Доминго. Парацельс и его последователи радикально преобразовали алхимию. Парацельс утверждал, что главная задача алхимии — отделять чистое от нечистого и улучшать различные виды первичных субстанций. Все, что природа сотворила несовершенным, — будь то металл, минерал или иное вещество, — должно быть усовершенствовано методами алхимии. Так герметическое искусство освободилось от привязанности к земным нуждам. Производить золото алхимическими способами, согласно Парацельсу, возможно, но физико-химическая процедура дает не очень хорошие результаты. Самое лучшее золото получается посредством психо-химических операций. Эта идея вела от золотоискательства к представлению о том, что главная цель эксперимента — совершенствование человека.

Парацельса как мистика и мага чрезвычайно интересовали предсказания. По его словам, это ненадежное искусство, ибо сам человек полон сомнений. Тот, кто сомневается, не может достичь ничего определенного; тот, кто колеблется, не в силах ничего довести до совершенства. Для прорицания необходимы развитое воображение и вера в природу. Точно так же и для врачевания нужно воображение, ориентированное на природу целебных растений и на целительство. Тот, кто способен дать волю своему воображению, способен и заставить растение открыть его истинную природу. «Воображение подобно Солнцу, свет коего неосязаем, но может поджечь дом. Воображение правит жизнью человека. Если человек думает об огне, то он сам охвачен огнем; если он думает о войне, он вызовет войну. Все зависит лишь от того, может ли воображение человека стать Солнцем, т. е. от того, способен ли он в совершенстве вообразить себе то, что желает».

Относительно разума Парацельс заявляет, что существуют две его разновидности: разум плотского человека и разум человека духовного. Пророчества делает человек духовный, которого Парацельс называет «Габалис»: «Да будет тебе известно, что человек способен предвидеть будущее по книгам прошлого и настоящего». Описывая феномен, который мы теперь называем ясновидением, Парацельс говорит: «Человек также наделен способностью видеть своих друзей и обстоятельства, в которых они находятся, хотя те отделены от него тысячами миль». В другом месте он рассуждает о практике гадания, к которой прибегают колдуны. Традиционные церемонии, по мнению Парацельса, — это лишь условность, придающая торжественности операции. В любом случае, многие практикующие это искусство ничего не понимают в законах, по которым оно работает. Упоминает Парацельс и о некоторых других сверхъестественных способностях, исследуя эти таинственные материи с тщательностью, достойной человека науки.

Нострадамус (Мишель де Нотр-Дам), величайший из всех ясновидцев и астрологов, родился во французском городе Сен-Реми. Несмотря на запутанный и неясный язык, которым выражены его пророчества, многие из них удивительным образом интерпретировались как описания событий, случившихся века спустя после смерти этого провидца. Даже имена, упомянутые им, время от времени совпадают с именами людей, связанных с предсказанными событиями. Вот пример:

Эту кажущуюся нелепицу можно истолковать как предсказание ряда событий времен Французской революции: Людовик XVI, разлученный с Марией-Антуанеттой (которая была заключена в другой комнате), был увенчан якобинцами фригийским колпаком (митрой) и трехцветной кокардой. Это было после его возвращения из Варенна, где королевскую семью арестовали при попытке побега. Конфликт разразился два месяца спустя в Тюильри (во дворце, построенном на месте, где прежде находилась черепичная фабрика, от которой он и получил свое имя). Его спровоцировала швейцарская гвардия короля — пять сотен человек. Предатель граф Нарбонн-Лара был военным министром, которого Людовик неожиданно отправил в отставку, заподозрив в государственной измене. Сольсом звали владельца бакалейной лавки в Варенне. В его доме арестовали королевскую семью. Мария-Антуанетта сидела в момент ареста между бочонками с маслом и свечами в лавке Сольса. Все эти события состоялись в 1791 — 1792 годах, т. е. два с четвертью века спустя после смерти Нострадамуса. Некоторые различия в произношении имен действующих лиц могут объясняться изменениями во французской орфографии. Множество столь же удивительных пророчеств Нострадамуса и их толкований можно найти в работах Пьера Риго, в английской версии труда Теофила де Гарансьера, в книгах Л. Писсо, А. ле Пеллетье, Торне-Шавиньи, П. Пьобба и в недавно опубликованной «Истории пророчеств» Генри Джеймса Формана.