Игорь Данилевский - Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

Новгородский вариант повести . Так или иначе, на возможность использования рязанского происхождения начальной части статьи о нашествии, сохранившейся в Новгородской первой летописи, обращали внимание не только А. Н. Насонов, но и Д. С. Лихачев [231] См.: Лихачев Д. С. К истории сложения Повести о разорении Рязани. С. 261262. Он считал, что рязанский рассказ о нашествии Батыя в Новгородской первой летописи был существенно сокращен. В более полном виде он сохранился в Повести о разорении Рязани Батыем. , А. Г. Кузьмин [232] См.: Кузьмин А. Г. Рязанское летописание: Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI в. М., 1965. С. 157–158. , В. А. Кучкин [233] См.: КучкинВ.А. Монголо-татарское иго в освещении древнерусских книжников: XIII первая четверть XIV в. // Русская культура в условиях иноземных нашествий и войн: X начало XX в.: Сб. научных трудов. М.,1990. Вып. 1. С. 24, 60. Прим. 43, 47. . Кроме того, по мнению Д. С. Лихачева (которое, впрочем, не разделяет В. А. Кучкин), в состав новгородской версии вошел также ростовский рассказ о взятии Владимира. Как считают Дж. Феннел и В. А. Кучкин, рязанский рассказ был дополнен в Новгороде каким-то местным текстом [234] См.: Феннел Дж. Кризис средневековой Руси: 12001304. М., 1989. С. 117; КучкинВ.А. Монголо-татарское иго в освещении древнерусских книжников. С. 22. . В отличие от них А. Ю. Бородихин полагает, что рассказ Новгородской первой летописи основывается на компиляции владимирского, ростовского и какого-то южнорусского источников [235] См.: Бородихин А.Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронологических сводах XIV–XVII вв. С. 57, 68, 73. .

Появление Повести о нашествии Батыя в составе Новгородской первой летописи исследователи относят ко времени не ранее середины XIII первой половины XIV в. [236] Так, А. А. Шахматов полагал, что Новгородская первая летопись представляет собой свод, составленный в 30-е гт. XIV в. См.: Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV–XVI вв. С. 365. . Рассказ о нашествии находится во второй части Синодального списка летописи, написанной почерком первой половины XIV в. [237] Он начинается с л. 119 (обрыв статьи под 6742/1234 г.). См.: Новгородская первая летопись. С. 56. . Точнее установить время появления текста не представляется возможным, поскольку все

«…датировки основываются на времени появления гипотетически выявленных источников данной статьи. Одна из самых ранних датировок предложена А. Ю. Бородихиным: ок. 1255 г.» [238] Бородихин А.Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронологических сводах XIV–XVII вв. С. 57, 7273, 115. .

Установление источников Лаврентьевской версии рассказа о Батыевом нашествии представляет особые трудности. Дело в том, что текст в пределах 1193–1239 гг., по словам М. Д. Приселкова, едва ли не труднейшая для анализа часть этой летописи [239] Приселков М.Д. История русского летописания XIXV вв. С. 136. .

По мнению исследователя, поддержанному А. Н. Насоновым, данный фрагмент носит сводный характер и основывается на двух летописных источниках: ростовском (свод Константина и его сыновей) и владимирском (свод великого князя Юрия Всеволодовича) [240] ПриселковМ.Д. История русского летописания XIXV вв. С. 136, 142, 144–145. . При этом

«…во всех случаях, когда сводчику 1239 г. нужно было выбирать между ростовским изложением и изложением владимирским, он без колебаний и компромиссов передавал ростовскую версию. Но в одном случае сводчик отступил от этого приема и дал слитный рассказ по обоим источникам: это в описании Батыева нашествия под 1237 г., которое читалось в обоих источниках свода 1239 г. как последнее известие» [241] ПриселковМ.Д. История русского летописания XIXV вв. С.142. .

Доказательством сводного характера рассказа является, в частности, присутствие в нем фраз, прямо отсылающих читателя к новому источнику ( но то оставим, но мы на передняя взидеми т. п.), а также то, что, по словам М. Д. Приселкова,

«…герои этого рассказа умирают по два раза, и это на пространстве нескольких строк» [242] Приселков М.Д. История русского летописания XIXV вв. С. 142–143 .

В целом соглашаясь с М. Д. Приселковым, Д. С. Лихачев полагал, что ростовская часть статьи 6745/1237 г. восходит к своду княгини Марьи дочери казненного в Орде князя Михаила Всеволодовича Черниговского и супруги замученного татарами князя Василька Константиновича Ростовского [243] Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. С. 282, 288. . Кроме того, В. Л. Комарович высказал догадку, что ряд деталей Повести о нашествии Батыя принадлежит перу самого создателя Лаврентьевского списка:

«…Все распространения, сокращения или замены в Лаврентьевской летописи) сравнительно с тем, что читалось о Батые — вой рати в Летописце 1305 г., могли быть сделаны только тем, кто этот Летописец в 1377 г. собственноручно переписывал, т. е. мнихом Лаврентием. Его авторский вклад в рассказ о Батые вой рати теперь может быть… легко обнаружен» [244] Комарович В.Л. Лаврентьевская летопись//История русской литературы. Т. 2. Ч. 1. С. 91. .

Впрочем, это предположение не получило развернутого текстологического подтверждения [245] Подробнее см.: Лурье Я. С. Лаврентьевская летопись… С. 54–62. , несмотря на то, что ее поддержал Г. М. Прохоров, утверждавший, что «Повесть о Батыевом нашествии» произведение

«…в какой-то мере писцов 1377 г.» [246] Прохоров Г. М. Повесть о Батыевом нашествии… С. 77, а также 86, и др. Ср.: Насонов А.Н. Лаврентьевская летопись… С. 439, 442; Насонов А.Н. История русского летописания XI начала XVIII в. С. 180–184. .

Если в определении состава источников лаврентьевского варианта Повести о нашествии Батыя исследователи проявляют известное единодушие, то датировка самой этой компиляции вызывает у них довольно серьезные разногласия. Так, по мнению М. Д. Приселкова, данный сводный текст был составлен в 1239 г. Д. С. Лихачев же считает, что компилятивный рассказ появился лишь в 60-70-х гг. XIII в. под влиянием антиордынских выступлений в Северо-Восточной Руси и поэтому

«…был проникнут идеей необходимости крепко стоять за веру и независимость родины» [247] Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. С. 286. .

К более поздней, чем приселковская, дате склонялся и А. Н. Насонов [248] Насонов А.Н. История русского летописания XI начала XVIII в. С. 186. . Соединение этих двух источников свода 1305 г. (лежащего в основе Лаврентьевской летописи), как он считал, могло произойти лишь в 1281 г. [249] Под этим годом в Лаврентьевской летописи прекращается изложение ростовского материала; подробнее см.: Насонов А. Н. Лаврентьевская летопись… С. 449–450. Ср.: Насонов А. Н. История русского летописания XI начала XVIII в. С. 193–201. . Близок к такой точке зрения А. Ю. Бородихин: он датирует соединение владимирских и ростовских записей в Лаврентьевской летописи 60-ми гг. XIII началом XIV в. [250] БородихинА. Ю. Цикл повестей о нашествии Батыя в летописях и летописно-хронографических сводах XIV–XVII вв. С. 57. . Не исключает позднего времени появления рассказа о нашествии Батыя (в период княжения Михаила Ярославича Тверского в 1305 г.) и Я. С. Лурье [251] Лурье Я. С. Лаврентьевская летопись… С. 66–67. В то же время Я. С. Лурье указывал, что этот рассказ не мог быть составлен позже 1305 г. (ЛурьеЯ. С. Примечания//ПриселковМ.Д. История русского летописания. С. 268269, прим. 86). . Доказательством позднего происхождения этого текста Г. М. Прохоров считает многочисленные вкрапления из предшествующей летописи (33 фрагмента, составляющих около трети объема произведения), что свидетельствовало, на взгляд исследователя, о том, что летописец сам этих деталей не знал, поскольку не был современником описываемых событий [252] Случаи заимствования приведены Г. М. Прохоровым (см.: Прохоров Г. М. Повесть о Батыевом нашествии… С. 78–83). .