Игорь Данилевский - Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций

Дошедши же ему в Орду месяца семтября, и ту срете его сын, его князь Костянтин, царь же дав ему пристава, не дадущу никому же его обидети, се умякнуша исперва словеса их паче олея, и та бо ныне быше стрелы. И егда же одари все князи ордыньския и царици, после же самого царя, и бывшу ему в Орде полтора месяца. И рече царь князем своим:…Что ми ести молвили на князя Михаила, створите има суд с князем великим московьским Юрьем Даниловичем, да котораго правду скажете мне, того хочу жаловати, а виноватого казни предати. А не веси оканне, еже еси своего казнью сплел ему венец пресветел. В един убо день собрашася все князи ординьстии в едину вежу цареву и покладаху многы грамоты с многым замышлением на великого князя Михаила, глаголюще:…Многы дани поимал еси на городех наших, царю же не дал еси. Истинныи же Христов страдалец Михаило, любя правду, глаголя истину, с всякокою неправдою обличааше лжи их свидетельства, о таковых судьях речено бысть: Поставлю властеля ругателя их, судию немидующих. Сни бо бяше неистивыи Кавгадыи сам судья, тоже и сутяжаи, тои же лжи послух бывааше, покрывааше лжу свою истиная словеса великого князя Михаила, изреша много замышления вины на непорочного Христова воина, а свою страну оправдая.

И пакы минувшеи единои недели по суде том, в день субботныи от нечестивых изыде повеление безаконно, поставиша его на другом суде связана, блаженаго князя великаго Михаила, износяще ему неправедное осуждение:…Царевы дани не давал еси, противу посла бился еси, а княгиню великого князя Юрья уморил еси. Благоверныи же великий князь Михаиле с многым свидетельством глаголяще:…Колико скровиц своих издаял есмь цареви и князем, все бо исписано имяше, а посла паки избавих на брани и с новою честью отпустих его. А про княгиню, Бога послуха призывааше, глаголя:…Яко ни на мысли ми того творити. Они же безаконии по глаголющему пророку:…Уши имут не слышать правды, и усты имуть, глаголють истины, очима да не видят, ослепи бо язва их. И не вмениша себе нимало словеси преподобного, но реша в собе:…Поизы узами стяжем его и смертью нелепотною осудим его, яко неключим есть нам и не последует нравам нашим. Яко же бо въсхотеша, то и створиша, в настоящую убо ночь преставиша от семи князей семь сторожев и иных немало и покладааху пред блаженым многыя ужа железныя, хотяше отягчаати нозии его, и вземше от порт его и поделишася. В ту нощь мало отпустиша ему от уз железных, но связана тако пребысть всю нощь. Тое же нощи отгнаша от него вся бояре его и слуги, силно бьющи, и отца его духовнаго игумена Александра, и оста един в руку их, глаголаще бо в себе:…Удалиша от мене дружину мою и знаемыя от страсти.

Наутрия же в неделю повелением безаконых възложиша колоду великую от тяшка древа на выю святого и прообразующе ему поносную муку… Повеле безбожнии вести после царя, бяше бо пошел на ловы. Преподобныи же благоверныи великий князь Михаило <���…> приложи слово праведного Иева:…Яко Господе годе тако будет. Буди имя Господне благословенно от ныне и до века<���…>

Минувшим же днем 20 и 4-м святому неизреченом том терпеньи, нечестивыи же Кавгадыи, имея яд аспиден под устами и паки досажая душу терпеливаго великого князя Михаила, и повеле его привести в торг в такои укоризне, созва вся заимодавца, и повеле святого поставити на колену пред собою. И величаашеся безаконыи, яко власть имы на праведном, и много словеса изорче досадна праведному, и по сем рече:…Ведая буди, Михаиле, так царев обычаи, аже будет ему на кого гнев хотя и от своего племени, ти таковоже въскладают древо на него, егда же гнев его минет, и пакы в первую честь въводит его. Утру бо или в предгрядущии день тягота си отъидет от тебе, и в болшии чести будеши <���…>

Бывьше же блаженному и великому князю в неизреченнем том томленьи и тяготи дни 26. В среду рану <���…> в от час един ото отрок его, вскочив в вежу обледившим лицем и измолкшим голосом:…Господине княже, едет уже от Орды Кавгадыи и великий князь Юрьи с множеством народа прямо к твоей вежи. Он же наборзе встав и вздохнув, и рече:…Ведаю на что едут, на убиение мое <���…>

Кавгадыи и великий князь Юрьи послаша убици, а сами сседши с конь в торгу, близ бо бяше торгу, яко каменем верече. Убиици же, яко дивне зверье, немилостивии кровопивцы, разгнавше блаженнаго все люди его и вскочивше в вежу, обретоша его стояща и так похвативше его за дерево, иже на вые его, и удариша им силно, взломиша и на стену, и проломися вежа. Он же пакы вскочи, и так мнози имше его и повергоша на земли, и бьяху и пятами нещадно. И се един ото безаконых именем Романец, и извлек великии нож, и удари и святого в десную страну, и обращая нож семо и овамо, отреза честное сердце его. И тако предасть святую и блаженную свою душу в руце Господни месяца ноября в 22 день в среду в 7 час дне. <���…>

Горесть бо се ныне братие и есть в от час видевши такую нужную смерть господина своего великого князя Михаила.

А бояре его и слуги не мнози гонзнуша рук их, и еже дерзнули убежати в Орду ко царице, а иных изымаша, влечахуть нагых терзающе нещадно, акы некыя злодея и приведши в станы своя, и утвердиша я в оковех. Сами же князи и бояре в одинои вежи пьяху вино, повестующе, кто какову вину изрече на святого» [483].

В приведенном тексте обращает на себя внимание целый рад моментов. Прежде всего, несомненна связь Повести с радом предшествующих произведений, повествующих о столь же трагичных событиях. В частности, неоднократно отмечалось влияние на нее «Повести о Михаиле и Феодоре Черниговских». При этом степень зависимости и, соответственно, оригинальности текста «Повести об убиении Михаила Тверского в Орде» оценивалась по-разному [484]. Однако, как справедливо заметил В. Н. Рудаков,

«…несмотря на известное сходство, памятники существенно отличаются и в трактовке поведения князей-великомученников, и в оценках монголо-татар, выступавших в роли…мучителей святых. Если в рассказе о гибели черниговского князя и его боярина главные герои произведения рассматриваются просто как мученики за веру, то в…Повести о Михаиле Тверском, по мнению исследователей, автор произведения активно стремился вскрыть также и политическую подоплеку произошедших в Орде трагических событий» [485].

Это действительно так, хотя бы уже потому, что изменилась перспектива рассмотрения происходящего. Составитель Повести непосредственно связывает кончину Михаила Тверского с представлением о наступлении последних времен. При этом текст насыщен уже знакомыми нам оборотами и образами: здесь присутствуют и безаконии Измаилтяне (они же нечестивыеи поганые), и казни Божия за людьская согрешения. В то же время появляется новый источник бед, обрушивающихся на Русскую землю: дьявол. Если прежде иноплеменныеприходили по попущению Божию, то теперь их действиями руководит лукавыи, который, не хотяше добра роду крестьянскому, вкладывает в сердце князем татарьским свадиша братию. Именно он желает кровопролитияи, как только между князьями установится мир, паки рать вздвизаше.