Джон Норвич - История Англии и шекспировские короли

Четвертая и последняя сцена первого акта целиком посвящена умерщвлению Кларенса. Вначале герцог рассказывает о привидевшемся ему сне:

Затем он упрашивает убийц сохранить ему жизнь: один из них настроен решительно, другого слегка мучают угрызения совести. Эта сцена, наполненная драматизмом и поэтичностью, написана пером великого мастера; ей не хватает лишь исторической достоверности. В конце предыдущей сцены мы присутствуем при том, как Ричард наставляет двух наемных убийц, и наемники перед убийством неоднократно называют своей жертве, не желающей им поверить, человека, чье поручение они должны исполнить. Шекспир убеждает аудиторию: Ричард, помимо других злодеяний, совершил и братоубийство, в чем, как нам известно, он был совершенно невиновен. Эпизод с бочкой мальвазии [229] См. гл. 17. , естественно, сохранен: слишком красочен, чтобы его не использовать. Само утопление осталось за сценой — к неудовольствию публики и к радости актера, которому пришлось бы в этом участвовать.

Шекспировской версии братоубийства противоречит то, что в январе 1478 года Кларенс был приговорен к казни. Драматург решает эту проблему в первой сцене второго акта. Ричард сообщает о смерти герцога, и умирающий король выражает недоумение:

Ричард отвечает:

Надо полагать, в роли «мешкотного калеки» Ричард видел себя. Исторически не имеется никаких свидетельств, которые указывали бы на возможность помилования герцога. Весь эпизод придуман Шекспиром для того, чтобы окончательно возложить вину за его убийство на Глостера. Он позволяет также и Шекспиру и Ричарду насолить королю, который хотел примирить братьев с Вудвиллами, дабы умереть спокойно. Теперь же Эдуард будет мучиться от угрызений совести и ожиданий Божьей кары.

Болезнь и переживания короля — тоже изобретение Шекспира. Если не считать излишнего веса, то во время убийства Кларенса король находился в полном здравии. Сомнительно также, чтобы умерщвление несносного братца вызвало у него какие-либо чувства вины. Сам умирающий король пережил Кларенса на целых пять лет, и о его смерти мы узнаем во второй сцене. Действие происходит сначала в 1478 году — дети Кларенса, в то время пятилетняя Маргарита Плантагенет и трехлетний Эдуард, расспрашивают бабушку о смерти своего отца — и без предупреждения перескакивает в 1483 год: появляется вдова-королева с «распущенными волосами», скорбящая по мужу, в сопровождении брата Риверса и сына Дорсета. Последовавшее за этим шоу, которое можно назвать состязанием стенаний — в нем побеждает старая герцогиня Йоркская, сумевшая одновременно оплакать не только покойного короля, но и супруга, похороненного двадцать три года назад, и другого сына, лежащего в земле пять лет, — прерывается только прибытием Ричарда, Бекингема, Стенли (Стэнли), Хестингса (Гастингса) и Ретклифа (Ратклиффа). Бекингем предлагает отправить делегацию в Ладлоу за принцем, новым королем. Риверс соглашается, все уходят, кроме Ричарда и Бекингема: они остаются, чтобы поразмыслить над дальнейшими действиями.

Затем трое горожан разыгрывают очень короткую сцену, иллюстрирующую озабоченность народа смертью короля. Ремарка первого горожанина сомнительна: Генрих VI не был «коронован в Париже в девятимесячном возрасте» [230] В русском переводе Париж и возраст не упоминаются: «При Генрихе Шестом все было так же; Он королем стал, будучи младенцем». — Примеч. пер . . Первый раз его короновали в Вестминстере, когда ему было восемь лет, в Париже повторили коронацию через два года [231] Шекспировский король Генрих пребывал в аналогичном заблуждении. См. гл. 16. . В начале четвертой сцены архиепископ Йоркский сообщает о том, что Эдуард V и его свита подъезжают к Нортгемптону [232] В русском переводе Эдуард V и его свита миновали Нортгемптон и находились на пути в Стоуни-Стратфорд. — Примеч. пер . , а потом происходит разговор, в котором младший брат короля герцог Йоркский проявляет себя неприятно докучливым ребенком. В этот момент показывается гонец, доставивший известия об аресте и заточении в «Помфрет» Риверса и Грея. В действительности их отправили сначала в Шериф-Хаттон, замок Ричарда, а затем перевели в Понтефракт, чтобы впоследствии казнить. Шекспир не обращает внимания на такие мелочи. Для него важнее высветить решение королевы скрыться вместе с сыном. (Пять дочерей, бежавших с ней, даже не упоминаются.)

Удивительно и то, что Шекспир практически проигнорировал первый серьезный выпад Ричарда против Вудвиллов, — для драматурга, казалось бы, превосходный сюжет. Ему стоило только вообразить, как ночью в Нортгемптоне Ричард и Бекингем усиленно потчуют вином Риверса и Грея, а наутро сбрасывают все маски. Или встречу Ричарда и Бекингема с юным королем в Стоуни-Стратфорде, когда они обвиняют Вудвиллов в измене и пресекают его попытки защитить их. Шекспир же ограничился краткими и скучными разъяснениями гонца. Без сомнения, у Шекспира были свои соображения. Однако упущенные сюжеты прекрасно иллюстрируют характер Ричарда — его непорядочность, изворотливость и бессовестность. И нам остается лишь с досадой и сожалением перейти к третьему акту.

4 мая в Лондон прибывает юный король: его диалог с дядей дает нам некоторое представление о том, что могло происходить в Стоуни-Стратфорде. Эдуард с неохотой соглашается пожить в Тауэре — не только из-за зловещей репутации этого заведения (крепость приобрела ее в последующие столетия), но и потому (как мы догадываемся), что там совсем недавно были убиты король и принц крови [233] Крепость заложил Вильгельм Завоеватель, а не Юлий Цезарь, как утверждает Бекингем. . Такова, безусловно, реакция мальчишки герцога Йоркского, тем не менее они оба и вместе уходят в Тауэр. (Исторически, как нам известно, ничего подобного не было. Кардиналу Берчеру потребовалось несколько дней для того, чтобы уговорить королеву Елизавету отпустить сына.) Первая сцена завершается тем, что Ричард и Бекингем наставляют своего прихвостня Уильяма Кетсби (Кейтсби) прозондировать отношение Хестингса (Гастингса) к захвату короны Ричардом и сообщить ему о предстоящей завтра в Понтефракте казни «злых его врагов» Риверса, Грея и двух их сторонников Томаса Вогена (Вона) и Ричарда Хота.