Андрей Андреев - Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Для всех академических студентов, командированных в немецкие университеты в 1750-е гг. вслед за Ломоносовым, можно выделить несколько общих черт. Молодых людей объединяло бескорыстное служение науке, желание в полной мере овладеть тем европейским образованием, которое давали им отдельные светила ученого мира или университеты в целом, но именно для того, чтобы иметь возможность применять его в России: на практике, в научных исследованиях, а главное, в преподавании, выращивая очередное поколение русских ученых. В этом смысле академические командировки сохраняли непосредственную преемственность между различными поколениями русской науки со времен Ломоносова и поддерживали ее европейский уровень благодаря связям с немецкими (или голландскими, как в случае Лейдена) университетами. О необходимости продолжения таких поездок и их важности для развития русской науки в последние годы своей жизни говорил и сам Ломоносов: в июне 1764 г., добиваясь посылки «за море в разные университеты» очередной группы студентов из Академии наук, он предлагал «в сочиняющемся новом штате и регламенте положить, чтобы на академической сумме всегда содержать природных российских студентов за морем не меньше десяти человек» [258] Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 9. М; Л, 1955 С. 596; Осипов В. И. Указ. соч. С. 15–16. (к сожалению, добиться реализации этого предложения он не успел).

И еще одна общая черта установилась со времен Ломоносова у первых русских ученых — все они были выходцами из общественных низов. Котельников и Протасов были сыновьями рядовых солдат, а Щепин — сыном грамотного крестьянина, ставшего пономарем местной церкви. Поэтому каждый из них проявил немало настойчивости, чтобы встать на желаемую стезю учености: Котельников и Протасов добились своего перевода из семинарии в Академию, Щепин в первые свои странствия просто отправился пешком «за науками». Можно сказать, что все они, а также и несколько последующих поколений студентов — будущих русских ученых — в той или иной степени повторили подвиг Ломоносова. Влекомые жаждой знаний, они шли по указанному еще в петровские времена пути и, наконец, достигли источника этих знаний в европейских университетах.

Академические командировки в царствование Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны покрывали значительную часть тех студенческих поездок в Германию в 1730—1750-е гг., где принимали участие в узком смысле «русские» студенты, т. е. выходцы из центральных российских губерний с русскими фамилиями. Среди них до 1758 г. к уже названным академическим студентам можно добавить только князей Семена и Петра Нарышкиных, учившихся в Тюбингене в 1732 г., Петра Бестужева-Рюмина (вероятно, старшего сына канцлера А. П. Бестужева-Рюмина), поступившего в Лейпцигский университет в 1737 г., трех баронов Демидовых, учившихся в Гёттингене в 1751–1755 гг- (o чем еще пойдет речь ниже), и трех студентов в Галле: братьев Слотвинских из Владимира на богословском факультете в 1739 г. и Алексея Богданова на медицинском факультете в 1754 г. Столь небольшое число студентов говорило о том, что общее стремление в Европу, которое в ходе петровских реформ привлекло внимание русского общества, в особенности дворянства, к университетскому образованию, как уже обсуждалось в предыдущей главе, не принесло твердых плодов на будущее, и обучение в западных университетах до середины XVIII в. еще не входило в обязательный набор качеств образованного дворянина.

Между тем, перелом, вследствие которого, начиная с рубежа 1740-1750-х гг., общий поток студентов из России вновь впервые с петровских времен заметно возрастает, наступил (и это весьма неожиданно!) не за счет уроженцев великорусских губерний или столичного дворянства, а за счет выходцев из Малороссии, а именно казачьих областей левобережной Украины: Черниговщины и Полтавщины (см. также Введение, рис. 4).

В промежутке между 1744 и 1761 гг. в немецких университетах можно насчитать около полусотни таких студентов. Как правило, это были представители малороссийского дворянства — семей, члены которых в первой половине XVIII в. занимали начальствующие должности в малороссийском войске и именно тогда закрепили за собой владение значительными имениями, обеспечивавшими им достаточное богатство, чтобы иметь возможность за собственный счет посылать детей учиться за границу.

Первый пример такого рода встречается уже в 1715 г., когда в матрикулы Кёнигсбергского университета был записан сын генерального есаула Малороссии Дамиан Степанович Бутович, учившийся на юридическом факультете, а по возвращении на родину служивший в казачьем войске в звании бунчукового товарища. Более же всего положение и богатство войсковых старшин укрепилось в эпоху гетманства К. Г. Разумовского, управление которого Малороссией началось с 1750 г. Именно на этот период падает пик отъездов малороссийских студентов на учебу в немецкие университеты, когда только за 1751–1754 гг. их выехало туда двадцать два человека.

Сам малороссийский гетман и президент Академии наук, граф Кирилл Григорьевич Разумовский тоже учился в Германии. По приказу его брата, фаворита императрицы Елизаветы Петровны Алексея Разумовского, Кирилл, родившийся в бедной казачьей семье и в детстве пасший волов, в пятнадцатилетием возрасте был взят в Петербург и оттуда в марте 1743 г. «под строжайшим инкогнито» отправлен на учебу за границу. Инструкции по обучению составлял для него автор первой российской грамматики на русском языке В. Е. Адодуров, который прежде, будучи адъюнктом Петербургской академии наук, опекал и Ломоносова перед его отправкой в Марбург. По распоряжениям Адодурова, согласованным с А Г. Разумовским, первый год юный граф должен был провести в Германии, а именно в университетском Кёнигсберге, чтобы получить здесь основательное понятие в науках и языках, особенно в немецком, латыни, а также истории и географии, усовершенствовать чистоту стиля в русском письме, а потом уже дальше для завершения образования отправиться в путешествие по Европе, которое должно было, естественно, закончиться в Париже [259] Васильчиков А. А. Семейство Разумовских. Т. l. СПб., 1880. C. 28–30. . Официального свидетельства о зачислении К. Г. Разумовского в число студентов Кёнигсбергского университета нет (хотя он и в самом деле жил здесь около года, с 1743 по 1744 г.). Действительно, как уже обсуждалось, образовательное путешествие вроде того, которое предпринимал К. Г. Разумовский, по своему типу довольно сильно отличалось от исследуемых в нашей книге студенческих поездок из России в немецкие университеты и, как правило, не находило отражения в университетских матрикулах. Тем не менее известно, что в Кёнигсберге он занимался у одного из университетских профессоров, филолога Целестина-Христиана Флотвеля [260] Костяшов Ю. В., Кретинин Г. В. Петровское начало: Кёнигсбергский университет и российское просвещение в XVIII в. Калининград, 1999- С. 61. , и, тем самым, получил некоторое представление об университетском образовании, которое дальше мог расширить, посещая другие города Германии.