Влад Виленов - Тайны Императрицы Марии

Матросы, как видно из документов и воспоминаний участников событий, действительно в массе своей были настроены достаточно революционно. Они читали соответствующую литературу, собирали сходки на берегу, но ни о каком восстании, однако, не помышляли. Впрочем, высказывания о том, что хорошо бы поубивать всех офицеров и взорвать крейсер, все же начали звучать у наиболее радикально настроенных членов команды.

В июле матрос 2-й статьи Ряполов доложил командиру крейсера, что «на крейсере неспокойно, так как некоторые нижние чины кочегарной команды получают и имеют нелегальную литературу. Купили на берегу в Тулоне оружие, которое держат на корабле, устраивают сходки на берегу, готовятся произвести на крейсере возмущение, убить офицеров и по получении сведений из Архангельска приведут свое намерение в исполнение».

Получив такие сведения, командир корабля капитан 1-го ранга Иванов-Тринадцатый решил произвести обыск. Проведенный обыск ничего существенного не дал, хотя и озлобил команду. Возможно, на этом бы все дело и закончилось, если бы не последующие события.

B. Л. Крестьянинов и С. В. Молодцов в книге «Крейсер «Аскольд»» пишут: «В начале июня кочегар Ряполов сообщил командиру крейсера, что некоторые кочегары собираются на берегу на сходки, получают нелегальную литературу, купили оружие и готовятся устроить на корабле восстание и убить офицеров. Ряполов, недавно судимый за кражу из офицерского погреба, отбывал наказание. Он пояснил, что наказан справедливо, но что другие совершают преступления безнаказанно. Иванов приказал провести обыск в кочегарках, некоторых помещениях и вещах матросов, названных Ряполовым. При этом у нескольких кочегаров и артиллеристов нашли нелегальную литературу и две квитанционные книжки, говорящие, что среди команды производится сбор денег на какие-то цели. Оружие найти не удалось. Иванов поручил инженеру-механику Петерсену провести по делу предварительное следствие».

Через два дня после обыска командир «Аскольда» капитан 1-го ранга Иванов получил письмо, содержавшее послание от некоего русского подданного Льва Виндинга-Гарина, служившего рядовым во французской армии.

На встречах с матросами он выдавал себя за революционера и вызывал на откровенные разговоры Виндинг-Гарин подтверждал наличие на крейсере революционной организации, никаких конкретных фамилий не называл. Однако давал понять, что при личной встрече мог бы сообщить еще некоторые подробности.

Капитан 1-го ранга Иванов, не желая лично вести беседы с Виндингом-Гариным, поручил встретиться с ним инженер-механику, старшему лейтенанту Петерсену. При состоявшейся встрече с Петерсеном Виндинг-Гарин заявил, что он якобы командирован во Францию московским охранным отделением для слежки за некоторыми русскими эмигрантами. Случайно в ходе бесед с матросами он узнал, что на корабле ведется революционная работа и в связи с этим по личной инициативе занялся проверкой полученных сведений. Виндинг утверждал, что главными зачинщиками революционной деятельности на корабле являются матросы машинной и кочегарной команд. Матросы этих команд купили на собранные средства револьверы для уничтожения офицеров во время намечаемого восстания. По словам Виндинга, матросы покупали и нелегальные издания. В подтверждение своих слов Виндинг-Гарин передал Петерсену в качестве улики револьвер, который ему передали матросы на временное хранение.

В. Л. Крестьянинов и С. В. Молодцов далее пишут; «Спустя некоторое время командир получил письмо от некого Л. Д. Виндинг-Гарина. Виндинг был русским подданным, служившим волонтером во французской армии. Он просил о свидании по срочному делу. Виндинг до этого не раз бывал на крейсере с разрешения командира и был знаком с офицерами и некоторыми матросами. На этот раз Виндинг сообщил Иванову о готовящемся на «Аскольде» восстании и объяснил, что он командирован Московским охранным отделением во Францию для наблюдения за некоторыми людьми. Он якобы выяснил, что команда приобрела револьверы, собирала деньги на запрещенную литературу и вела переписку с русскими политическими эмигрантами. Виндинг передал командиру «Аскольда» четыре письма своего приятеля на крейсере — гальванера Потемкина. Из писем следовало, что тот сочувствует революционным брожениям на корабле, Кроме этого Виндинг вручил Иванову револьвер Потемкина, переданный тем ему на хранение. Предположив, что на корабле готовится что-то серьезное, командир крейсера сообщил об этом в Петроград морскому министру».

Командир крейсера вполне разумно решил проверить личность Виндинга-Гарина. С этой целью он снесся с начальником русской полиции в Париже. Последний сообщил, что Виндинг в полиции на службе не состоит, а является авантюристом, и его показаниям советовал особо не верить.

Этого было достаточно, чтобы прекратить дело, тем более, что первый обыск ничего не дал, а показания Виндинга, даже если являлись правдой, не носили официального характера.

В. Я. Крестьянинов и С. В. Молодцов: «Тем временем инженер-механик Петерсен, продолжающий расследование, виделся с начальником русской пограничной полиции и выяснил, что Виндинг на службе в охранном отделении не состоит и является человеком весьма подозрительным. Встал вопрос, кто он на самом деле: авантюрист-любитель острых ощущений или германский шпион-диверсант?»

Однако старший лейтенант Петерсен настойчиво добивался разрешения произвести повторный обыск у «нижних чинов». Капитан 1-го ранга Иванов уступил настояниям Петерсена и разрешил проведение вторичного обыска.

Результаты повторного обыска, однако, полностью подтвердили слова Виндинга и оправдали опасения старшего лейтенанта Петерсена. В ходе него было найдено несколько нелегальных изданий, Кроме этого, (и это особенно важно!), было найдено три револьвера, из которых один был найден в тюках платья, и его хозяина установить не удалось. Никаких волнений, неудовольствий или тревожного настроения в команде в это время не замечалось, наоборот, команда, зная о возбуждении дела, чувствовала себя достаточно подавленно. Виновных, разумеется, найти не удалось.

Историк В. Тарасов в монографии «Борьба с интервентами на Мурмане» (1948 г.) писал: «В середине 1916 года вся команда но приказу капитана 1-го ранга Иванова была подвергнута поголовному обыску. При обыске были найдены несколько револьверов и список членов революционного кружка в составе 65 человек во главе с кочегаром Самохиным. Члены революционной организации были арестованы».

Первоначально следствие вел Петерсен, а затем оно было поручено специально прибывшему из Петербурга в Париж военно-морскому следователю подполковнику Найденову. Ознакомившись с предварительным следствием и другими материалами, Найденов сделал заключение, что, по его «глубокому убеждению, основанному на данных дела, явного восстания или подготовки к восстанию на корабле не было». Показания Виндинга-Гарина Найденов расценил как провокаторские, а его самого — как авантюриста, который провокацией на крейсере «Аскольд» хотел добиться своего поступления на службу во французскую полицию. Однако в выводах акта дознания подполковник Найденов все же отметил, что «в деле имеются некоторые признаки (?!) подготовления к открытому восстанию на корабле». Характеристика, данная Виндингу Найденовым, весьма любопытна, хотя, возможно, далеко не исчерпывающа.