Джайлз Макдоно - Последний кайзер. Вильгельм Неистовый

Длительное пребывание в обществе кайзера не каждый мог вынести. Начинались даже проблемы со здоровьем. На бравого моряка Мюллера плохо подействовали длительные обеды, ужины и особенно «пивные вечера». Дело было не только в количестве поглощаемой пищи; несварению желудка немало способствовали шуточки хозяина, его дружеские похлопывания по спине — и ниже, а также проповеди капеллана Людвига Генса — настоящего византийца по своей натуре. В конце апреля 1906 года Мюллер запросил отпуск по болезни. В сентябре нагрузки, связанные с присутствием на маневрах, вызвали рецидив. Едва он успел кое-как оправиться, начался охотничий сезон с его бесконечными ночными бдениями за картами. В январе день был короткий, так что обеды плавно перетекали в ранний ужин. Мюллер как-то протянул еще год, но во время «Кильской недели» 1908 года даже Вильгельм обратил внимание на то, что с шефом его морского кабинета творится что-то неладное: «Боже! Да Вы жутко выглядите! Я отсылаю Вас домой, чтобы Вы немного округлились!» Сочувствие кайзера запоздало: Мюллеру пришлось лечь на операцию — резекция желудка!

При дворе не часто можно было увидеть знаменитых художников и музыкантов, но это не означало, что Вильгельм был равнодушен к искусству. Мольтке и Хелиус услаждали его игрой на пианино, у одной из фрейлин Доны — госпожи фон Герсдорф — был неплохой голос. Вильгельму нравились хоралы, он охотно слушал оркестровую музыку, а на своей яхте выступал даже в качестве дирижера. Первоначальное увлечение Вагнером сменилось охлаждением; возможно, тут сказалось влияние матери — она не переносила автора «Кольца Нибелунгов». Сам он объяснил свое разочарование в Вагнере тем, что тот не популярен в народе — Вильгельм ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь уличный торговец насвистывал мелодию из оперы. Он пытался заказать оперу у Сен-Санса, но тот отклонил почетное предложение. Зато выручил Леонкавалло, сочинивший «Роланда Берлинского» по мотивам исторического романа Виллибальда Алексиса. По сюжету там осмеивался бургомистр — Вильгельму это очень понравилось, он буквально отбил ладони, хлопая исполнителям. Особенно ему импонировала итальянская опера с ее проникновенными ариями. В замке концертировали композитор Эдвард Григ и скрипач Йозеф Иоахим. Остряки говаривали, что кайзер появляется в театре всегда одетый как персонаж спектакля — в форме главного егеря, когда смотрит «Вольного стрелка», или в форме адмирала в «Летучем голландце».

Он любил живопись Менцеля, особенно его полотна на исторические сюжеты. Когда художник скончался в возрасте девяноста лет (это случилось 9 февраля 1905 года), Вильгельм устроил для него пышные похороны: гвардейцы королевской охраны в мундирах времен Фридриха, море знамен, скрипичный квартет под руководством Иоахима в Старом музее, детский хор, исполняющий кантату Бетховена, сам кайзер в траурной процессии за гробом в сопровождении своих генералов — такие почести ранее оказывались только покойному Мольтке.

Портреты Вильгельм имел обыкновение заказывать у модного тогда в Европе венгерского живописца Ласло. Какое-либо постоянство в его вкусах трудно обнаружить — обычно кайзер следовал рекомендациям своего окружения. Для своей резиденции «Ахиллейон» на острове Корфу он накупил дешевых акварелей. Наибольшее удовольствие ему доставляли морские виды на картинах Зальцмана, Бордта и норвежца Ганса Даля.

Привлекало кайзера монументальное искусство, он любил составлять архитектурные проекты. Во время разного рода заседаний и встреч, которые он считал скучными, он частенько рисовал или чертил что-нибудь на оборотной стороне конвертов или документов. Советники делали вид, что ничего не замечают. «Зачем портить ему удовольствие?» — однажды резонно заметил по этому поводу Мольтке. Видимо, сказывалась наследственность: не только для Викки, но и для его двоюродного дедушки, Фридриха Вильгельма IV, была характерна та же манера. Любимым занятием Вильгельма было проектирование разных новинок для военно-морского флота, но однажды он создал эскизный проект памятника Колиньи во Вильгельмсхафене. Он покровительствовал скульпторам Вильгельму Хаверкампу, Иоханнесу Гетцу, Максу Унгеру (изваянную последним 18-метровую статую Фритьофа он подарил норвежскому королевству) и, конечно, своему старому приятелю Эмилю Шлитц-Герцу. Не повезло Густаву Эберлейну: кайзер счел, что тот не проявил к нему достаточного почтения, и решил лишить его официальных заказов. Явным фаворитом оставался Бега. Вильгельм пребывал в полной уверенности, что берлинская школа скульпторов вполне может составить конкуренцию корифеям итальянского Ренессанса.

В 1901 году Вильгельм наконец торжественно открыл свою «Кукольную аллею» в Тиргартене. Великие, по мнению кайзера, современники изображали исторических персонажей. Вильгельм предстал в образе Фридриха Великого, Эйленбург — в образе рыцаря Венда фон Ильбурга, и так далее. Самым забавным было перевоплощение художника Генриха Цилле в Венделина фон Плото (статую изваял Август Краус). Выступая на церемонии открытия «Пуппеналлее», Вильгельм воспользовался случаем, чтобы изложить свои взгляды на социальные функции искусства, которое должно служить интересам общественного блага:

«Высшая миссия нашей культуры состоит в том, чтобы стремиться к идеалу. Если мы хотим оставаться образцом для других наций, мы должны добиться того, чтобы к культуре приобщился весь наш народ, чтобы она проникла в самые низшие слои населения. Достигнуть этого можно только в том случае, если искусство протянет народу руку, чтобы поднять его до должного уровня и не опустить до уровня сточной канавы».

Вильгельм отдавал себе отчет, что «Кукольная аллея» нравится далеко не всем, он отчаянно защищал свое детище, без лишней скромности проводя параллель между рейхом и античной Грецией: «Когда я, будучи ребенком, посетил со своей матерью Афины и увидел творения древних греков, увековеченные в мраморе, я понял, каким мощным стимулом для развития патриотизма может стать история страны, запечатленная в камне…»

Сравнение можно продолжить: известно, что в Афинах, кажется, Алкивиад однажды ночью перебил множество статуй, и в Берлине случилось то же самое. По приказу Вильгельма в парке был установлен постоянный полицейский пост для наблюдения за статуями.

Вильгельм, упоминая «искусство сточной канавы», имел в виду творчество художников-реалистов: Скарбина, Балушека, Либермана, Лейстикова, — он не любил их. Фаворитами Вильгельма были Вернер, Бега и Ине. Вернер, в частности, стал активным участником похода против «грязи в искусстве»: занимая пост директора Берлинской академии, всячески препятствовал попыткам студентов экспериментировать в плане поиска современных сюжетов.