Джайлз Макдоно - Последний кайзер. Вильгельм Неистовый

В конце июня — новый кризис, на этот раз в военных верхах. Пресса ведет против Фалькенгайна систематическую кампанию, хотя на посту начальника Генштаба он зарекомендовал себя вполне неплохо, во всяком случае — в том, что касается планирования военных действий на Восточном фронте. На Западном фронте дело обстояло хуже: там его считали ответственным за верденское фиаско. Активнее всех против него выступает Бетман-Гольвег, на сей раз в коалиции с Людендорфом. Канцлера раздражали попытки Фалькенгайна поиграть в политика, и он поддержал идею замены его на Гинденбурга, в лице которого видел спасителя монархии. Против Фалькенгайна была сильно настроена и супруга кайзера Дона. Поначалу Вильгельм согласился лишь несколько расширить полномочия Гинденбурга. Ирония истории — первым, кто предложил Гинденбурга на смену Фалькенгайну, был Валентини. Оба адвоката амбициозного генерала стали первыми его жертвами.

Противоречия в верховном командовании отражали противоборство двух стратегических концепций. Гинденбург и Людендорф были «восточниками» и считали, что прежде всего необходимо одержать победу на Восточном фронте, а затем всеми силами обрушиться на Францию. Фалькенгайн придерживался диаметрально противоположного подхода. Вильгельм поначалу и слышать не хотел о перестановках в верховном командовании. Он симпатизировал Фалькенгайну, чего нельзя сказать о его отношении к Гинденбургу. Еще меньше ему нравился мрачновато-колючий Людендорф. В сентябре, однако, вступление в войну Румынии на стороне Антанты выбило все козыри из рук кайзера. Фалькенгайну пришлось уйти — Вильгельм по этому поводу даже прослезился, и вся полнота власти над армией перешла к Гинденбургу (он не захотел формально принять титул начальника Генштаба, именуя себя «генерал-квартирмейстером») и его помощнику Людендорфу. Они тотчас начали вести совместную борьбу против действующего канцлера. Новые руководители вооруженных сил не пожелали заниматься лишь военными вопросами и сразу обозначили свои политические пристрастия, «с презрением» отвергнув мирную резолюцию рейхстага.

Для Вильгельма возвышение Гинденбурга и Людендорфа означало поражение. По существу, это был шаг к отречению от престола, «полуотречение», если так можно выразиться. Отныне роль кайзера в войне стала чисто формальной. В ноябре 1916 года кронпринц отправил родителю дерзкое послание, в котором требовал, чтобы тот избавился от «трусливых ничтожеств» в своем окружении. Подразумевались Валентини и Бетман. Вилли Маленький лицемерно заявлял, что его больше всего беспокоит то, что эта «клика» бросает тень на монарха и лишает его популярности.

Вильгельм не сдавался. Он не ответил сыну, у кайзера создалось впечатление, что авторы послания — Гинденбург и Людендорф. В декабре они уже от своего лица обратились к кайзеру с предложением убрать Валентини. Письмо попало как раз к последнему, который, будучи шефом гражданского кабинета кайзера, имел право читать всю направляемую ему официальную корреспонденцию. Валентини сообщил о его содержании Бетман-Гольвегу, не показав письмо кайзеру. Парочка генералов пришла в неистовство — Валентини стал для них чем-то вроде красной тряпки для быка. Кронпринцу пришлось на время прикусить язычок: ему дали понять, что если он не перестанет докучать отцу своей писаниной, то может лишиться права наследования.

Гнев Вильгельма вновь обрушился на американцев: почему они поддерживают Антанту? Его дантист (вспомним, это был американец по фамилии Дэвис) приводит страстный монолог своего пациента-кайзера, относящийся к осени 1916 года:

«Почему твоя страна так несправедлива к Германии? Почему вы упорно вкачиваете оружие и деньги союзникам? Почему твой президент не ведет себе в отношении воюющих стран Европы так, как ведет себя в отношении Мексики: он ввел эмбарго на поставки туда вооружения, а нам не дает между собой самим разобраться?»

Впрочем, если верить Дэвису, сам кайзер и ответил на свои вопросы. Трижды воскликнув: «Доллары, доллары, доллары!» и рубанув здоровой правой рукой по безжизненной левой.

Сбывался кошмар Бетман-Гольвега: возможное начало неограниченной подводной войны со стороны Германии спровоцировало бы вступление в войну США. 12 декабря 1916 года Германия объявила о своей «готовности обсудить условия мира». Желающих откликнуться не объявилось. Верховное командование армии (сокращенно — OXJI; к этому времени вошла в обращение эта аббревиатура) требовало возобновления полномасштабной подводной войны. Вильгельм и Бетман чувствовали, что они бессильны противостоять этому давлению. 9 января Вильгельм согласился удовлетворить пожелание военных, отложив, впрочем, его реализацию до 1 февраля. Бетмана не было в замке Плесс, где кайзер принял это решение. Узнав об этом, канцлер пришел в отчаяние и намеревался подать прошение об отставке, но передумал: в конце концов, идея подводной войны чрезвычайно популярна в стране, и чем черт не шутит, вдруг произойдет чудо? В этом смысле понятна запись в дневнике Рицлера от 31 января: «Вильгельм Великий или Вильгельм Последний?» Адмирал Хольцендорф повторил старый довод о том, что Британия умрет голодной смертью, и добавил, что, даже если Америка присоединится к Антанте, ее транспорты с войсками никогда не доберутся до берегов Франции — они все окажутся на дне Атлантики. И если в конечном счете доберутся, то будет уже поздно — война к тому времени окончится. Все, что для этого требуется, заявлял Хольцендорф, — это сотня субмарин.

Все произошло именно так, как и предсказывал Бетман-Гольвег. 6 апреля 1917 года США объявили Германии войну. Аналитические способности канцлера никак не устраивали Гинденбурга и Людендорфа. Они ясно дали понять, что желают отставки Бетмана, которому, на их взгляд, не хватает решительности. Генералы потребовали от Валентини сообщить кайзеру, что не намерены далее иметь никаких дел с канцлером. Вильгельм начал поддаваться натиску правых. 7 апреля он отступил от своей прежней позиции в пользу реформы прусской избирательной системы — она не пользовалась симпатией его военачальников. Рицлер отмечает парадоксальный момент — Вильгельм потерял поддержку тех, кто, казалось бы, должен был его поддерживать прелое всего: «Кайзер страшно непопулярен среди высших классов, как консерваторов, так и либералов. Больше всего за него выступают рабочие, включая социал-демократов».

Исчерпав возможности письменного общения, Гинденбург и Людендорф решили воздействовать на канцлера путем личного контакта. После 22 апреля (точная дата неясна) они появились в новой ставке Вильгельма в Крейцнахе. Эти «только солдаты» сняли с себя маски и выдвинули чисто политические требования. С собой они прихватили вырезку из газеты «Форвертс»: в статье содержался призыв к заключению мира. Их тезис был ясен: Бетман не может удержать под контролем социал-демократов и пацифистов. Вильгельм отбивался, как мог, защищая канцлера и возмущаясь вмешательством генералов в политику. От него оба военачальника отправились к Фридриху Берг-Маркинену, который, по их мнению, должен был стать подходящей заменой Валентини (забегая вперед, отметим, что так оно и случилось). В мае в кампанию против канцлера вновь включился кронпринц. Вильгельм в ответ привел на первый взгляд сильный аргумент: уход Бетмана приведет к всеобщей забастовке. Лозунг «победного мира», «мира по Гинденбургу», которым правые надеялись заблокировать требования реформ и демократизации страны, на деле будет означать полный крах «гражданского мира», доказывал Вильгельм.