Геогрий Чернявский - Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917

Троцкий, таким образом, нарушал «национальную солидарность», которой фактически придерживались социал-демократы, несмотря на свой показной интернационализм. Он выносил сор из избы. С его суждениями мирились недавно на лондонском партийном съезде, но тогда его слушали только русские социалисты, теперь же речь шла о международной аудитории. В одном вопросе статья Троцкого была особенно непримиримой по отношению к большевикам. Речь шла о так называемых «экспроприациях», то есть прямых грабежах, совершавшихся большевистскими боевиками. V партийный съезд осудил «экспроприации», но в прямое нарушение соответствующего решения большевики на местах их продолжали, пользуясь покровительством своего зарубежного руководства, и Ленина в первую очередь. В своей статье Троцкий называл Ленина «теоретиком партизанщины, экспроприаций и т. п.», впервые поставив перед иностранными социалистами весьма болезненный вопрос о грабежах, устраиваемых большевиками под покровительством Ленина.

«На этом пункте я сосредоточил в «Форвертсе» свой удар», – откровенно поведал Троцкий Ленину. «Неужели так и написали?» – спрашивал Ленин возмущенно (в мемуарах употреблен более мягкий термин «укорительно», но, зная повадки Ильича, можно с уверенностью утверждать, что Троцкий смягчил ситуацию). «А нельзя ли ее по телеграфу задержать?» – «Нет, – отвечал Лев, – статья должна была появиться сегодня утром, да и зачем же ее задерживать? Статья правильная» [596] .

Это было время, когда российская социал-демократия все более дробилась на мелкие и мельчайшие группы. Из рядов большевиков выделились сначала ультиматисты, затем отзовисты, которые принципиально отказывались работать в легальных организациях и требовали полного ухода в глубокое подполье. Большинство меньшевиков, в свою очередь, настаивало на сосредоточении деятельности в Государственной думе, муниципалитетах, земствах, профсоюзах, медицинских страховых кассах, кооперативах и других легальных организациях, беря пример с западной социал-демократии. Ленин продолжал презрительно называть эту тенденцию «ликвидаторством», причем такое сосредоточение на легальной работе пришлось не по вкусу и некоторым меньшевикам, которые во главе с Плехановым объявили себя «меньшевиками-партийцами».

Конгресс открылся в обстановке резко враждебного отношения обеих фракций российской социал-демократии по отношению к Троцкому, что проявилось очень скоро. Это был один из очень немногих случаев, когда среди большевиков и меньшевиков воцарилось почти полное согласие. Линия Троцкого, стремившегося вскрыть и обсудить эту пагубную ситуацию, не нравилась ни одной из группировок. В результате в российской делегации под давлением Ленина, а затем и не выносившего Троцкого Плеханова сложилось почти единодушное враждебное отношение к автору злосчастной статьи в немецкой газете. Ему припомнили и прежние неудачные выступления. «Какая возмутительная статья его в «Neue Z[eit]», – писал Аксельрод Мартову в октябре 1911 г. – Пожалуй, более возмутительная, чем в «Vorw[ätrs]» [597] .

А.В. Луначарский, который вновь встретился с Троцким на Копенгагенском конгрессе, позже высказывал далеко не вполне обоснованное мнение, что Троцкий высмеивал, унижал всю российскую делегацию. Тем не менее негодовали действительно представители всех фракций. «Плеханов, жгучей ненавистью ненавидевший Троцкого, воспользовался таким обстоятельством и устроил нечто вроде суда над Троцким. Мне казалось это несправедливым, я довольно энергично высказался за Троцкого и вообще способствовал (вместе с Рязановым) тому, что план Плеханова совершенно расстроился» [598] .

Судя же по рассказу самого Троцкого, дело обстояло несколько иначе. Происходила обычная история, когда о каком-то документе знали только понаслышке, но тем не менее осуждали его. Троцкий поэтому потребовал оглашения своей статьи на собрании российской делегации. Верный оруженосец Ленина Зиновьев [599] возражал, утверждая, что для того, чтобы осудить статью, не обязательно ее читать. С ним, однако, не согласились. Статью читал и переводил симпатизировавший Троцкому Рязанов, который придал ей такие интонации, тем более в его русском переводе, что она многим «показалась невинной». Большинством голосов делегация отклонила прямое осуждение, что, однако, не привело к улучшению взаимоотношений Троцкого с социал-демократическими группками. «Это не мешает мне сейчас самому осудить эту статью, как неправильную в оценке фракции большевиков», – писал Л.Д. Троцкий через двадцать лет [600] вряд ли в полной мере откровенно (меньшевики уже были достоянием истории, а большевики владели существенной частью суши земного шара).

Конгресс приветствовал национально-освободительную борьбу народов Азии. Были по существу подтверждены марксистские решения прежних конгрессов о решительной борьбе против милитаризма, о необходимости единства профессионального движения. Правда, по этому последнему вопросу произошло острое столкновение левых, включая Ленина, с основной массой делегатов, так как Ленин требовал осудить «нейтральность» профсоюзов, а также кооперативных организаций. Троцкий в эти споры не вмешивался. Требование Ленина было отвергнуто подавляющим большинством делегатов. По вопросу о единстве социалистических партий подавляющее большинство участников конгресса приняли центристскую резолюцию, требовавшую объединения всех течений социалистов в национальном масштабе, что, однако, не привело к каким-либо сдвигам в этом больном вопросе.

В сентябре 1911 г. Троцкий участвовал в съезде германских социал-демократов в Йене. Карл Либкнехт предложил ему выступить по поводу «насилий царского правительства над Финляндией», где власти империи начинали энергично проводить русификаторскую политику. В это время, однако, поступило известие об убийстве в Киеве премьер-министра России Столыпина, и лидер партии Август Бебель осторожно попросил Троцкого воздержаться от выступления, чтобы не создавать затруднений для его партии. Пожелание было выполнено, однако то обаяние, которым была окутана в глазах Троцкого СДПГ, рассеялось [601] .

Первые годы второй эмиграции Троцкого в известном смысле знаменовали своего рода остановку в его политическом развитии. Бурный взлет в предыдущее пятилетие существенно затормозился. Троцкий стал известным в международных кругах деятелем российской социал-демократии. Он стоял на центристских позициях, тяготея к левому крылу международного объединения, но не пользовался полным доверием ни в Интернационале, ни в своей собственной партии. И большевики и меньшевики относились к нему с нескрываемой опаской. Особенным недоверием пользовался он в кругу Ленина и его близких соратников, к которым принадлежали прежде всего Зиновьев и Каменев. Последний, правда, к этому времени вступил в родственные отношения с Троцким, став супругом его младшей сестры Ольги, однако политически между ним и Троцким продолжались сугубо официальные и взаимоподозрительные отношения. Ольга же, дама весьма привлекательная и самоуверенная, погрузившаяся во внутрипартийные интриги, хотя и не забывавшая о жизненных женских радостях, большая любительница дорогих украшений, политически была ближе к своему супругу и, следовательно, к Ленину, нежели к собственному брату. Она была уже матерью одного сына, Александра, которого родила в 1908 г., в 1914 г. появился второй сын – Юрий.