Неизвестен Автор - В Мраморном дворце

На военном поле собрался весь полк. Я явился по случаю поступления в полк, полковому командиру Свиты его величества генерал-майору Петрово-Соловово.

Наш полк был вторым полком 2-ой бригады, 2-ой Гвардейской Кавалерийской дивизии. Бригадой в то время командовал, для ценза, генерал Генерального Штаба Орановский. Его убили в 1917 году в Финляндии взбунтовавшиеся солдаты. Он производил учение бригады. Когда мы возвращались с ученья, офицеры снова ехали все вместе и я, едучи рядом с Най Пумом, расспрашивал его про сиамского принца Чакрабона, с которым Пум приехал, будучи мальчиком, в Россию, и с которым он учился в Пажеском корпусе. В 1902 году Пум, вместе с Чакрабоном, вышел в лейб-гвардии Гусарский его величества полк. Чакрабон прослужил несколько лет и вернулся к себе в Сиам. Но на обратном пути, кажется, в Киеве, Чакрабон женился на русской барышне, чем в Сиаме оказались очень недовольны и собирались посадить Пума на кол за то, что он не помешал этой свадьбе. Но Пум в Сиам не вернулся и одно время жил в Париже. Вскоре, однако, он возвратился в Россию, принял русское подданство и снова поступил в наш полк. С Пумом мы быстро сошлись. Он ехал на своей кобылке Фиалке, нарядной, совершенно белой, с рубленной репицей.

Вскоре после того, как я поселился в Алякули, я поехал с Пумом в Царское Село и в первый раз в жизни вошел в наше полковое собрание, белый двухэтажный дом. Внизу находился большой зал - столовая, в стиле ампир, биллиардная и гостиная, наверху была библиотека, рядом с ней комната, в которой обыкновенно играли в карты, но только в коммерческие игры, азартные были запрещены. Кроме того, в доме помещался небольшой полковой музей.

9-го августа Кавалергардского полка флигель-адъютант полковник Воейков был назначен командующим нашим полком.

В тот день, когда ген. Петрово-Соловово сдавал наш полк полковнику Воейкову, полк выстроился в большом манеже, в пешем" строю. Пришел старый командир, поздоровался с полком и сказал краткую речь. Он, видимо, был очень взволнован и прослезился. Ему было тяжело сдавать наш полк. Его в полку любили, он был старый лейб-гусар и большинство офицеров служило с ним в полку, когда он еще не был командиром полка.

Когда Петрово-Соловово вышел из манежа, вошел новый командир, полк. Воейков, он также сказал речь.

Офицеры устроили Петрово-Соловово большие проводы в своем собрании. Начались они большим обедом, на который съехалось много прежде служивших в полку офицеров. Приехал и великий князь Борис Владимирович, который был офицером нашего полка, но службы в нем не нес и мундира полка не носил, потому что был отчислен в свиту Государя. После обеда пел русский хор и цыгане. Я ничего не пил. Будучи в первый раз в жизни на таком обеде, я очень стеснялся и чувствовал себя не в своей тарелке.

30 ноября я прочел в приказе, что назначен вторым помощником начальника полковой учебной команды, а также помощником заведующего школой солдатских детей. В учебной команде я занимался пешим строем, гимнастикой и некоторыми уставами; один раз в неделю я давал урок воспитанникам школы солдатских детей.

Я был занят целый день и порядочно уставал. Спать ложился рано, потому что приходилось рано вставать. Когда по утрам я ехал в полк в своем громадном автомобиле, было совсем темно, как ночью, и в манеже утренние занятия шли при зажженных фонарях.

Обедал я всегда у родителей и нигде не бывал. Мне приходилось зубрить уставы и для самого себя у меня оставалось мало времени. Так продолжалось всю зиму. Я ничего не пил, и счета из собрания, которые мне подавали каждую неделю, были ничтожны, к неудовольствию заведующего собранием. В первые два года я был довольно далек от моих товарищей, мой образ жизни сильно отличался от того, который вели они.

Глава восьмая

6-го января 1908 года мы с Иоанчиком присягали в церкви Большого дворца, в Царском Селе. Сперва предполагалось, что мы будем присягать в день Георгиевского праздника, 26 ноября. Отец хотел, чтобы мы присягали именно в этот день, потому что в этот день присягал он, как и наш дед. Но наша присяга, к большому моему сожалению, не состоялась в день Георгиевского праздника, потому что Императрица Александра Федоровна плохо себя чувствовала.

6-го января, перед отъездом в Царское Село, Иоанчик и я прошли к родителям. По случаю знаменательного дня присяги, родители подарили мне квадратные, синие эмалевые запонки с бриллиантиками, кроме того, отец передал нам, от имени бабушки, по кольцу, которые носил дедушка. Я получил кольцо с розовым сапфиром, на внутренней стороне его было выгравировано: "Помни Анмама, служи, как Анпапа". С тех пор я всегда ношу это кольцо.

Мы приехали к церковному подъезду большого Царскосельского дворца, где ожидали, вместе с великими князьями, Государя. Дежурство при Государе стояло против нас, а в соседней с подъездом церковной зале были выстроены взводы от военно-учебных заведений и гвардейских частей, со знаменами и штандартами. Парадом командовал великий князь Николай Николаевич. Он стоял в дверях залы и был не в духе. В то время революционеры хотели убить его и охотились за ним.

Приехал Государь. Сняв шинель, он начал обходить присутствующих и с ними здороваться. Не могу забыть, с каким спокойным достоинством и простотой он себя держал! Протягивая руку, он смотрел прямо в глаза и затем слегка наклонял голову. Во дворец также приехали Императрица Мария Федоровна и великие княгини. Все они были в русских платьях и кокошниках. Матушка и сестра Татиана тоже приехали. В этот день Татиана в первый раз надела русское платье и участвовала в выходе. Она была в Екатерининской ленте с бриллиантовой звездой.

Выход в церковь начался из верхних зал. В церковном зале мы прошли между взводами со знаменами и штандартами. Во время обедни Государь, Государыня и старшие члены семейства стояли у правой стороны, против окон, а остальные - у левой стены, рядом с окнами. Тут же стоял небольшой стол с золотой чернильницей, на котором после присяги мы должны были подписывать присяжные листы.

По окончании литургии началась наша присяга. Я страшно волновался. Посреди церкви поставили аналой с крестом и Евангелием. Сперва мы присягнули, как члены Императорского Дома, а затем - как офицеры. Первым присягал Иоанчик, а за ним - я. Правую руку мы держали поднятой, а в левой держали бумагу, по которой читали. Когда настал мой черед читать офицерскую присягу, внесен был штандарт лейб-гусар. Перед самым началом присяги мы поклонились Государю, а присягнув, подошли к нему. Государь и Государыня обоих нас поздравили, затем мы подписали присяжные листы: лист присяги члена Императорского Дома и лист воинской присяги.

Нам давал их подписывать министр иностранных дел Извольский. Он перепутал листы и одному из нас дал подписать два листа присяги члена Императорского Дома, а другому - два листа воинской присяги. Через некоторое время нам прислали на дом новые листы, чтобы исправить эту ошибку.