Неизвестен Автор - В Мраморном дворце

Я с матушкой завтракали у г-жи Скалон. Лакеи были в придворных ливреях. После завтрака дочь Скалонов показывала мне замок, он был громадный, и мы долго по нему ходили. В одной из комнат, в которой висели портреты варшавских генерал-губернаторов, я увидел, к большому моему удовольствию, портрет моего деда Константина Николаевича, бывшего наместником Царства Польского в 1862-63 годах.

В бывшей тронной зале висел прекрасный портрет Николая I верхом. Он сам приказал этим портретом прикрыть нишу, в которой до первого польского восстания стоял королевский трон.

На вокзале мы с отцом переоделись в штатское платье. На следующий день вечером мы проехали Венецию, которую так любил отец. Поезд стоял в Венеции довольно долго и мы вышли полюбоваться Большим Каналом, несмотря на то, что было уже довольно темно.

На следующее утро мы приехали в ужасное место - Бриндизи, порт, в котором должны были сесть на пароход. Долго ждали мы его, сидя в ресторане, на берегу моря. Писали домой открытки. Наконец, после долгого ожидания, пароход пришел.

Это было небольшое австрийское судно.

Вечером, к обеду, отец, Шаховской и я надели смокинги. Меня это очень забавляло. Во время обеда пароход немного качало. Шаховской неважно себя чувствовал и едва не вышел из-за стола. На третий день мы благополучно добрались до Александрии. Там нас встретили очень богатые египтяне Лотфала, которых родители знали еще с прошлого года и у которых отец крестил ребенка. Они повезли нас на своем автомобиле покататься по Александрии. Во время прогулки лопнула шина, но Лотфала не пожелали остановиться, и мы продолжали ехать с лопнувшей шиной.

Затем мы сели в поезд и вечером приехали в Каир. На вокзале нас встретил русский посланник А. А. Смирнов, пользовавшийся большим уважением в Каире. Он был старшиной дипломатического корпуса.

Мы остановились в гостинице Семирамис, на берегу Нила. По утрам отец, Шаховской и я спускались в столовую пить кофе. Мы осматривали достопримечательности Каира. Конечно, ездили смотреть на пирамиды и сфинкса. Возле пирамид я снялся верхом на верблюде, и фотограф предъявил мне счет за фотографию в 300 золотых египетских монет.

В Каире мы познакомились с четой Третьяковых, только что поженившихся и очень влюбленных друг в друга. Б. Н. Третьяков был корнетом Кирасирского Ее Величества полка; его прелестная жена была урожденная Апухтина. Третьяков числился при русской миссии в Каире.

В то время в Каире были также кавалергард бар. Фон-дер-Остен-Дризен, павший смертью храбрых в войну 1914-1918 г., и мой сослуживец по полку корнет С. Мальцов, приехавший полечиться в Египет.

Смирнов дал в нашу честь парадный обед. Все были во фраках, а дамы в вечерних платьях. Обед прошел в очень приятной атмосфере. После обеда я играл в покер.

В нашей гостинице устраивались балы, на которые приходили английские офицеры в очень красивой вечерней форме: у них были короткие красные куртки без фалд, открытые спереди крахмальные рубашки, черный галстук бантом и узкие черные штаны с золотым галуном.

Мне очень хотелось посмотреть учение английского драгунского полка, стоявшего в Каире. В то время английским представителем в Египте был известный лорд Китченер. Официально он не имел большой власти, но на самом деле творил в Египте все, что хотел. Так, он однажды объявил, что не поедет в Хелуан, пока из Каира в Хелуан не будет проведена хорошая дорога. Дорогу египтяне провели, и тогда он в Хелуан поехал. Он мне разрешил присутствовать на ученьи драгунского полка.

В назначенный день я надел гусарскую форму и в сопровождении англичанина, присланного Китченером, Третьякова и его жены, Мальцева и бар. фон дер Остен-Дризена поехал в казармы драгунского полка. Третьяков тоже был в форме, а Дризен и Мальцев - в штатском.

Нас сразу провели в офицерское собрание и угостили закуской с водкой. Закусив, мы сели на лошадей. Один из офицеров дал мне своего поло-пони. Я никогда не ездил на так хорошо выезженной лошади. Как только я увидел выстроенный в одну линию драгунский полк, я полевым галопом поскакал поздороваться со стоявшим перед полком командиром полка. Сопровождавшие меня скакали за мной. Моя лошадь моментально отвечала на каждое мое движение. Мне очень понравился вид полка.

Все солдаты были отлично одеты в походную форму цвета хаки и в тропические шлемы. Лошади были небольшие, в большинстве гнедые, и прекрасно вычищенные.

Во время отдыха, когда все спешились, я почувствовал, что у меня начинает кружиться голова, потому что африканское солнце слишком нагрело мою красную фуражку. Тогда мне дали защитный шлем. Я вообще смотрел на ученье издали, а чтобы видеть подробности, скакал рядом с полком. Полк был хорошо съезжен. Ученье кончилось атакой.

Офицеры были со мной очень любезны и приглашали меня посмотреть, как они играют в поло.

Родители были очень в духе, в особенности - матушка. Она была счастлива быть все время с отцом и тем, что никто им не мешал, как это зачастую бывало дома. Обычно, живя в Павловске, отец часто ездил в Петербург и не всегда знал, вернется ли обратно в тот же день, или будет принужден ночевать в Мраморном дворце. Матушке была очень неприятна эта постоянная неизвестность, и она тоже старалась выезжать в Петербург, когда отец там оставался.

Мы пробыли в Каире лишь одну неделю и поехали в Ассуан, на юг от Каира. Туда приходилось ехать целую ночь в поезде, вагоны которого были выкрашены в белую краску, чтобы было менее жарко. Но в январе в Египте большой жары не бывает и нам даже приходилось надевать пальто, особенно по вечерам.

Как только мы вышли в Ассуане из поезда, отец повел меня к находившимся тут же большим камням, на которых были древние египетские иероглифы.

Мы поместились в большой гостинице, с обширным двором. У меня была хорошая, светлая комната, с ванной и видом на двор. Родители занимали три комнаты напротив.

После утреннего кофе мы шли гулять. Матушка тоже ходила с отцом и со мной. Иногда я ездил верхом в сопровождении араба. Иной раз после дневного кофе, который я пил на веранде, мы ездили по Нилу на лодках. Эти прогулки на лодках были большим удовольствием. Мои родители их очень любили. На веслах сидели молодые арабы.

К обеду мы всегда переодевались, дамы в вечерние платья а мужчины - в смокинги. После обеда я обыкновенно сидел на большом балконе, выходившем на Нил. Это бывало около 10-ти часов вечера, и несмотря на то, что я сидел над самой рекой, было совсем сухо и тепло, так что я надевал лишь летнее пальто. Нил нес мимо меня свои спокойные воды. На душе была тишина, но и грусть, что со мной нет моей милой А. Р. А она сидела в это время в холодном Петербурге, среди снегов, на берегу замерзшей Невы.