Михаил Кром - «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Впрочем, канцелярские пометы на грамотах содержат настолько важный и информативный материал по истории внутреннего управления изучаемой эпохи, что вполне заслуживают отдельного и подробного рассмотрения.

Источники XVI в. очень скупо освещают повседневную административно-распорядительную деятельность властей: требуются большие усилия для того, чтобы понять, каков был механизм принятия решений, кто конкретно руководил теми или иными правительственными мероприятиями [1369] См. подробнее: Кром М. М . К пониманию московской «политики» XVI в.: дискурс и практика российской позднесредневековой монархии // Одиссей. Человек в истории. 2005. М., 2005. С. 283–303. . Важную информацию для поиска ответа на эти вопросы содержат канцелярские пометы на великокняжеских грамотах, сделанные в момент составления соответствующего документа [1370] В современной актовой археографии принято отличать пометы, сделанные в ходе выдачи или подтверждения документа, от позднейших пометок и надписей (архивных, научных и т. д.), не связанных с его функционированием как действующего юридического акта и отражающих историю его хранения и изучения (см.: Каштанов С. М . Актовая археография. М., 1998. С. 185–187, 208). . Еще в 1958 г. С. М. Каштанов включил в составленный им «Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в.» сведения о десятках помет, содержавших указания на имя должностного лица, приказавшего выдать тот или иной документ [1371] ХП. Ч. 1. С. 311–376. № 44, 63, 91, 96, 98, 99, 116, 120, 122, 123, 125–127; и др. . Однако до сих пор эти сведения не были подвергнуты систематическому изучению. Несколько больше внимания уделили историки подтвердительным записям на обороте грамот: в частности, Н. Е. Носов использовал тексты подтверждений на грамотах Троице-Сергиева монастыря для исследования майской ревизии тарханов 1551 г. [1372] Носов Н. Е . Становление сословно-представительных учреждений в России. Л., 1969. Гл. 2. С. 122 и сл.

В этом параграфе мы проанализируем пометы на жалованных и указных грамотах 1534–1548 гг. с точки зрения информации, которую они могут дать о процедуре принятия решений и о лицах, в чьих руках находились распорядительные функции. Объектом изучения станут два вида помет: во-первых, немногочисленные пометы на лицевой стороне грамот и, во-вторых, часто встречающиеся надписи на обороте о том, кто приказал выдать данный документ.

Пометы на лицевой стороне грамот делались обычно на нижнем поле, у места прикрепления печати. Здесь, в частности, делались отметки о взятии печатных пошлин. Так, на уставной грамоте крестьянам волости Высокое Коломенского уезда от 26 января 1536 г. возле печати помечено: «Взато два рубля» [1373] Грамота опубл. (по подл.): АИ. СПб., 1841. Т. 1. № 137. С. 198–200; Кистерев С. Н . Акты московского Чудова монастыря 1507–1606 годов // РД. М., 2003. Вып. 9. С. 84–86. № 20. . А на жалованной великокняжеской грамоте протопопу Вознесенского собора г. Балахны Федору, выданной 29 июня 1541 г., у места прикрепления шнура для печати сделана помета: «Пол-30 ал(тын)», т. е. 25 алтын — размер печатной пошлины [1374] Каштанов С. М . ИРСИ. Прил. V. № 1. С. 210 (по подл.). .

Пометы могли делаться также для памяти: так, на жалованной тарханно-проезжей грамоте, выданной игумену Троице-Сергиева монастыря Иоасафу 9 февраля 1534 г., на нижнем поле слева, возле печати, можно прочитать сделанную мелкими буквами надпись: «подпись диака Офонасья Курицына подписати» [1375] РГАДА. Ф. 281. Бежецк. № 69/1173. Подл. . Эта помета характеризует технический процесс выдачи грамот. Дело в том, что в указанный день, 9 февраля 1534 г., дьяк Афанасий Курицын подписал на имя нового государя, Ивана IV, 69 грамот, ранее полученных Троицким монастырем [1376] См.: Прил. II. № 34–102. Подробнее о процедуре подтверждения см. ниже гл. 10. ; кроме того, тем же числом датированы 17 новых грамот, пожалованных этой обители [1377] Прил. I. № 21–37. . На вновь выдаваемых грамотах (в отличие от текста подтверждений) имя дьяка обычно не ставилось, однако приведенная выше помета красноречиво свидетельствует о том, что и старые, и новые грамоты Троицкого монастыря прошли через руки дьяка Афанасия Курицына. Едва ли, однако, весь объем этой канцелярской работы (в общей сложности получается 86 грамот!) был проделан в один день. Вероятно, приготовленные подьячими тексты грамот ждали очереди, пока дьяк их подпишет: так и появилась «для памяти» интересующая нас помета.

Но наиболее ценными для исследователя следует признать лицевые пометы, представляющие собой своего рода «резолюции», т. е. краткие записи решений о выдаче грамот. За рассматриваемый период удалось обнаружить только две подобные пометы: одна из них современна грамоте, на которой читается; другая относится к процедуре последующего подтверждения.

Жалованной грамотой от 24 декабря 1547 г. Иван IV, находившийся тогда во Владимире, предоставил Троице-Сергиеву монастырю (по челобитью игумена Ионы) место на посаде г. Владимира для устройства двора. У нижнего края листа слева читается надпись (сделанная беглой скорописью): «дати один двор, а жити одному человеку» [1378] РГАДА. Ф. 281. Владимир. № 24/1801. Подл. . Вероятно, помета сделана подьячим или дьяком во время доклада у государя. Затем в соответствии с полученными указаниями была составлена сама грамота.

«Резолюция», читающаяся в левом нижнем углу жалованной грамоты, выданной 24 июня 1546 г. тому же троицкому игумену Ионе на двор в Коломне, явно относится к процедуре подтверждения 1551 г.: «…а будет один двор, а не слобода, — подписати» — гласит помета [1379] Опубл. (по подл.): ПРП. Вып. IV. С. 114–116 (текст пометы — на с. 116). . В соответствии с этой «резолюцией» был составлен и текст подтверждения в мае 1551 г.: «А хто у них в том их дворе оприч одного человека дворника учнет жити, и тем людем всякие подати давати с черными людьми ровно, а наместницы коломенские и их тиуни судят их, как иных черных посадцких людей» [1380] Там же. С. 116. .

Пометы на обороте грамот не так разнообразны по содержанию, как лицевые, зато они встречаются гораздо чаще. Вверху на обороте листа помещалась обязательная надпись с обозначением титула и имени государя, а ниже нередко указывалось, кто приказал выдать эту грамоту. Наконец, на обороте делались подтвердительные надписи от имени последующих государей. Подтверждения станут предметом рассмотрения в одной из следующих глав, а здесь мы сосредоточим внимание на пометах, обозначавших имена и должности лиц, приказавших выдать ту или иную грамоту.

В «Хронологическом перечне иммунитетных грамот» С. М. Каштанова учтено (вместе с дополнениями, опубликованными в 1968 г.) 44 таких пометы за 1535–1548 гг. [1381] ХП. Ч. I. № 343, 345, 375, 379, 402, 410, 415, 419, 426, 427, 433, 440, 441, 449, 461, 464, 478, 481, 482, 490, 494, 502, 513, 514, 519, 541, 549, 556, 559, 563, 578, 582–584, 590; ХП. Ч. III. № I-192, I-195, I-219, I-220, I-222, I-236, I-240, I-269, I-277. Некоторые пометы, как выясняется при обращении к рукописям грамот, были внесены в «Перечень» ошибочно (см.: ХП. Ч. I. № 530) или относятся не к моменту выдачи грамоты, а ко времени ее подтверждения в 1550-х гг. (Там же. № 491, 498). В одном случае помета, отнесенная С. М. Каштановым ко времени подтверждения грамоты в 1556 г., на самом деле относится к моменту ее выдачи в 1542 г. (ХП. Ч. I. № 440). На сегодняшний день удалось выявить в общей сложности 65 дорсальных надписей подобного содержания, относящихся к рассматриваемому периоду (см. табл. 2).