Михаил Кром - «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Негодование новгородских летописцев, принадлежавших к церковной среде, по поводу упомянутой акции вполне понятно. Но справедливости ради нужно сказать, что проверка владельческих прав на пригородные пожни и их последующая переоброчка на великого князя не имели специальной антицерковной, антимонастырской направленности: как явствует из другой сохранившейся отписной книги, датированной июнем 1536 г., те же двое дьяков, Фуник Курцов и Митя Великий, вместе с конюхом Бундом Быкасовым и лавочным приказчиком Иваном Ивановым описали и пооброчили на великого князя и те пожни, которые косили земцы, церковные и черные люди Великого Новгорода [1892] Там же. С. 328 и сл. .

Возвращаясь к охарактеризованной выше правительственной политике в отношении монастырского землевладения, нужно заметить, что ее хронологические рамки поддаются довольно четкому определению. Если июньская грамота 1535 г. Глушицкому монастырю сигнализировала о начале нового курса, то уже вскоре после смерти Елены Глинской появляются признаки отказа правительства от попыток жестко контролировать земельные сделки монашеских корпораций.

5 апреля 1538 г., на второй день после кончины великой княгини, была послана указная грамота Кузьме Всесвятскому с распоряжением — отдать игумену и братии Троице-Сергиева монастыря сельцо Кунилово, которое в свое время завещал обители Кувалда Семичов (Прил. I, № 115). Спустя месяц, 6 мая, Троицкому монастырю было возвращено сельцо Звягино — вклад умершего в темнице кн. М. Л. Глинского (Там же. № 118), а на следующий день игумен Иоасаф получил иммунитетную (несудимую и заповедную) грамоту на села и деревни, приобретенные монастырем в 30-х гг. у князей и детей боярских (Там же. № 119). Прошло еще несколько месяцев, и 4 сентября 1538 г. Троицкой обители была выдана аналогичная грамота на сельцо Егреур Муромского уезда — вклад Бориса Ильина сына Симонова-Лимонова (Там же. № 149) [1893] Дата этого вклада неизвестна, см.: Черкасова М. С . Землевладение Троице-Сергиева монастыря. С. 125. .

В течение лета и осени 1538 г. еще ряду монастырей были отданы их села и деревни, ранее отписанные по каким-либо причинам на государя. Как уже говорилось выше, 18 июня того же года властям Спасского Ярославского монастыря удалось добиться возвращения деревень и починков в волости Жары Ярославского уезда, поставленных в лесу после писцового описания (Прил. 1, № 127). Полгода спустя, 22 декабря 1538 г., была послана указная грамота в Углич городовому приказчику Ивану Туру Константинову сыну, которой ему предписывалось отдать игумену Покровского Углицкого монастыря Мисаилу сельцо Ермолово с деревнями. Из грамоты явствовало, что ранее «то сельцо дал по душе к Покрову Святой Богородицы Василей Анъфимов [1894] Отчество или фамильное прозвание Василия, вероятно, испорчено в позднем списке грамоты и читается неуверенно. , а ныне в поместье за Иваном Ивановым сыном Колачева…» [1895] РГИА. Ф. 834. Оп. 3. Д. 1916. Л. 384. Список XVIII в. . Следовательно, сельцо не только было отписано на государя, но его уже успели пустить в поместную раздачу. Теперь же оно было возвращено обители.

Почувствовав изменение обстановки, власти ряда монастырей спешили закрепить свои земельные приобретения, полученные у частных лиц, великокняжеским пожалованием. Выше уже упоминались иммунитетные грамоты, выданные от имени Ивана IV 7 мая и 4 сентября 1538 г. Троице-Сергиеву монастырю на его новые владения. Аналогичную грамоту на свои купли 30-х гг. получил в июне того же года Симонов монастырь (Прил. 1, № 123). Для полноты картины следует назвать еще жалованную несудимую грамоту Спасо-Евфимьеву монастырю от 1 июня 1538 г. на деревни в Масловом углу Суздальского уезда (Там же. № 124), полученную в свое время по завещанию кн. А. В. Ногтева (1533/34 г.) [1896] См.: АССЕМ. № 34. С. 88. Ср.: Там же. № 36. С. 93–94. .

На протяжении следующего десятилетия, с конца 30-х до конца 40-х гг. XVI в., монастыри спокойно покупали и принимали в качестве вкладов по душе вотчины светских землевладельцев, без какого-либо вмешательства великокняжеской власти [1897] См. многочисленные данные (вкладные) грамоты светских лиц Иосифо-Волоколамскому монастырю в 1540-х гг. (АФЗХ. Ч. 2. № 154–156, 162, 165, 169, 173, 192, 199, 200), купчие Симонова монастыря 1538/39, 1543/44 и 1547/48 гг. (АФЗХ/АМСМ. № 60, 76, 87. С. 65–66, 89–90, 100), купчие Спасо-Евфимьева монастыря 1539, 1539/40, 1541, 1544/45, 1546/47 гг. (АССЕМ. № 38, 41, 49, 54, 56, 57, 59, 63) и Троицкого Калязина монастыря 1538/39, 1539/40, 1540/41, 1541/42, 1543/44 гг. (АТКМ. № 82, 84, 86, 87, 92, 95, 97, 99, 100). Подробнее о куплях Симонова монастыря конца 1530-х — 1540-х гг. см.: Ивина Л. И . Крупная вотчина. С. 161. О приобретении земель властями Троице-Сергиева монастыря в 40-е гг. XVI в. см.: Черкасова М. С . Землевладение Троице-Сергиева монастыря. С. 118–123. Перечень приобретений Кирилло-Белозерского монастыря в конце 30-х — 40-х гг. XVI в. см.: Никольский Н . Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века (1397–1625). СПб., 1910. Т. I. Вып. II. Прил. С. XXIX–XXXIV. . Случаи конфискации сел или деревень, завещанных или проданных той или иной обители, более не встречаются [1898] Показательный случай произошел в конце 1547 г.: после ареста кн. И. И. Турунтая Пронского, пытавшегося бежать в Литву, его вотчина — село Кулебакино в Звенигородском уезде было отписано на государя. Выполнявший это поручение подьячий Онисимко Левин приписал было к селу и соседнюю деревню Филимонову, но вскоре выяснилось, что упомянутую деревню князь Иван Турунтай дал в Саввин Сторожевский монастырь в память о своих родителях: у игумена Афанасия оказалась данная грамота за подписью князя над. Филимонову. В итоге 1 января 1548 г. была послана царская грамота приказчику В. Чижову с распоряжением отдать деревню монастырю (ССМ. № 17. С. 25). .

Итак, перемена правительственного курса по отношению к монастырскому землевладению, его, так сказать, «либерализация» произошла весной 1538 г., сразу после смерти великой княгини. Дело здесь, по-видимому, не в личности Елены Глинской (едва ли она сама вникала в тонкости поземельных отношений), а в падении возглавлявшегося ею режима. Пока она была жива, дьяк Федор Мишурин мог твердо придерживаться избранной линии на установление правительственного контроля над оборотом земли. Со смертью правительницы исчезло и единство политической воли; соответственно стало невозможно далее продолжать курс земельной политики, вызывавший, надо полагать, сильное неудовольствие в церковной среде.

Еще одна примета смены курса — возобновление с лета 1538 г. выдачи монастырям великокняжеских данных грамот, т. е. пожалования им новых земель и угодий от имени верховной власти. За год, прошедший со дня смерти Елены Глинской, было выдано больше таких жалованных грамот, чем за все время ее правления. 14 июля 1538 г. Троицкому Данилову монастырю были пожалованы села Воргуша и Троицкое в Переславском уезде (Прил. I, № 132). В ноябре того же года Троице-Сергиеву монастырю по челобитью игумена Иоасафа были даны во владение Хрецовская заводь на р. Волге, а также дворовое место и варницы в Нижнем Новгороде и Балахне (Там же. № 151). Благосклонно отнеслись власти и к просьбе игумена Леонтия из небольшого Тотемского Ефремова монастыря: в декабре 1538 г. он получил жалованную грамоту на пашню, находившуюся около обители, и Терентьевское озеро (Там же. № 155). А в марте 1539 г. по ходатайству новгородского архиепископа Макария земли в Спасском погосте Обонежской пятины были пожалованы Соловецкому монастырю, недавно пережившему пожар (Там же. № 165).