Петр Толочко - Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

Совершенно невероятным для Никона есть и утверждение: «К нему же (Феодосию. — П. Т. ) и азъ придохъ худый и недостойный рабъ, и приять мя лѣт ми сущю 17 от роженья моего». [154] ПВЛ. Ч. 1. С. 108. Из Несторового «Жития Феодосия» известно, что Великий Никон был одним из старейших сподвижников преподобного Антония и по его поручению осуществил обряд пострижения Феодосия. «Таче благослови въ старецъ, и повелѣ великому Никону острищи и, прозвитеру тому сущу и черноризцу искусну, иже и поимъ блаженнаго Феодосия и по обычаю святыихъ отѣць остригъ его и, облече его въ мьнишьскую одежу». [155] Изборник. М. 1969. С. 102.

Конечно, это утверждение не принадлежит Никону. Но кому? И насколько эта автобиографическая подробность кажется логичной в чужой статье? На первый вопрос А. А. Шахматов уверенно ответил, что летописец, говорящий о своем приходе к Феодосию, это составитель Начального свода. [156] Шахматов А. А. Разыскания… С. 446. Вторым вопросом он и вовсе не озаботился. Между тем кажется маловероятным, чтобы позднейший летописец сообщил о своем приходе к Феодосию не в своем оригинальном тексте, а в чужом, пусть даже и слегка подправленном.

Окончание летописной статьи 1051 г., как полагал А. А. Шахматов, принадлежит несомненно Никону. Несколько смутила его только заключительная фраза: «А о Феодосьевѣ житьи паки скажемъ». [157] ПВЛ. Ч. 1. С. 103. «Что такое „паки“? — вопрошает А. А. Шахматов. — Не предполагает ли оно непосредственного продолжения этой фразы рассказом о житии Феодосия? А между тем такого продолжения не находим». [158] Шахматов А. А. Разыскания… С. 446.

Выше слово «редактор» применительно к Нестору взято в кавычки. Проведенный текстологический анализ статьи 1051 г. убеждает, что его участие в составлении сказания о начале Печерского монастыря не ограничилось только редакцией (по-видимому, весьма существенной) текста предшественника. Есть все основания считать, что летописная статья была дополнена его оригинальным текстом о заслугах Феодосия перед Печерским монастырем.

Подводя итог сказанному выше, можно со значительной долей вероятности утверждать, что летописная статья 1051 г. (если и не целиком, то в значительной части) была написана тем же самым Нестором, который затем составил и «Житие Феодосия». Сомнения А. А. Шахматова и других авторитетных исследователей летописи о непричастности Нестора-агиографа к летописному сказанию, как и к летописанию вообще, могли бы претендовать на убедительность, если бы историческая письменность времен Киевской Руси не сохранила труда, заявленного в статье 1051 г. Но обещанное летописцем «Житие Феодосия» есть и он сам позаботился о том, чтобы современники и потомки знали его имя.

Статья 1065 г. В перечне недобрых знамений летописец помещает и рассказ о том, как из киевской речки Сетомли рыбаки выволокли ребенка-уродца, свидетелем чему он будто бы был. «В си же времена бысть дѣтищь вверженъ в Сьтомль; сего же дѣтища выволокоша рыболове въ неводѣ, его же позоровахомъ до вечера, и пакы ввергоша и в воду». [159] ПВЛ. Ч. 1. С. 110.

А. А. Шахматов, относивший появление этой статьи к своду 1074 г., высказал мысль, что ее содержание «как будто не позволяет признать самого Никона составителем продолжения к Древнейшему своду». [160] Шахматов А. А. Разыскания… С. 431. Однако из этого затруднения он вышел таким образом, что над летописью в Печерском монастыре работал и другой автор, а может и не один, который говорит о себе, что смотрел на извлеченного из Сетомли уродца. [161] Там же. С. 432.

Наверное, во времена Никона в Печерском монастыре трудился не один летописец, но только основанием для такого утверждения не может быть статья 1065 г. Сообщение «позоровахомъ до вечера» не говорит о том, что на это срамное зрелище любовался в продолжение целого дня благочестивый печерский монах — коллега Никона. Это, несомненно, воспоминание о своем детском впечатлении, записанное в зрелом возрасте. И если это действительно так, то ни Никон, ни его неизвестный соавтор к этому сообщению не причастны. Им был более поздний летописец, который в 1065 г. пребывал еще в детском возрасте.

А. Г. Кузьмин, будучи убежден, что «Повесть временных лет» составлена Сильвестром, именно его считал автором статьи 1065 г. На этом основании он вычислил даже дату его рождения — 1055 г., полагая, что сетомльское чудо он наблюдал в 10-летнем возрасте. [162] Кузьмин А. Г. Начальные этапы… С. 162.

В одной из статей нами был сделан подобный расчет относительно Нестора. Приписываемая ему мумия в лаврских пещерах была исследована антропологами. Удалось установить, что возраст умершего достигал 60–65 лет. Предположив, что умер он около 1113 г., получим приблизительную дату рождения — 1053 г. В 1065 г., таким образом, он тоже был в детском возрасте и мог впоследствии описать виденное.

Статья 1074 г. Отсутствие житийного продолжения в статье 1051 г. навело А. А. Шахматова на мысль, что рассказ о начале Печерского монастыря утратил свое окончание. Какие-то отрывки его, как ему казалось, дошли до нас в статье 6582 (1074) года, где говорится об успении Феодосия, а что-то и вовсе оказалось утраченным. [163] Шахматов А. А. Разыскания… С. 447, 451.

Такое объяснение кажется слишком сложным и искусственным. Во-первых, в статье 1074 г. говорится не о житии Феодосия, а об его кончине: «Скажем же о успеньи его мало». А во-вторых, совершенно нет оснований для утверждения, что какой-то позднейший редактор — составитель летописи перенес вторую часть статьи 1051 г. в статью 1074 г. Она представляет собой вполне самостоятельный и очень подробный рассказ о последних днях Феодосия, его завещании монастырской братии, а также о его духовных единомышленниках. Где же и быть такому рассказу, как не в статье, сообщающей о кончине Феодосия. Наоборот, в статье 1051 г. этот панегирик был бы неуместен и неестествен.

После сообщения о кончине Феодосия летописец рассказывает о его сподвижниках и учениках Демьяне, Еремие, Матвее, Исаакии, которые «яко свѣтила в Руси сьяють». А. А. Шахматов полагал, что настоящее время глагола «сияют» свидетельствует, что автором рассказа был современник Феодосия и его еще живущих сподвижников. Вряд ли это убедительный аргумент. Печерские угодники «сияют» всегда, независимо от того, живы они или уже почившие в Бозе. Демьян умер раньше Феодосия, о чем сказано в этой статье. Не мог быть живым современником автора рассказа и Еремия, который «помняще крещенье землѣ Русьскыя». Матвей жил еще и при игуменстве Никона. Исаакий умер не ранее 1088 г. и был похоронен игуменом Иоанном.

О позднем составлении житийных сказаний, содержащихся в летописной статье 1074 г., свидетельствует рассказ Матвея о том, как он однажды увидел на месте опоздавшего к службе игумена Никона осла. Конечно, невозможно предположить, чтобы такая оскорбительная запись появилась в монастырской летописи при жизни Великого Никона. В рассказе об Исаакии сказано, что он «от игумена Никона приимше раны». Нет сомнения, что и эта антиниконовская выходка могла появиться в летописном тексте только после его смерти.