Петр Киле - Сокровища женщин Истории любви и творений

Но историческая и религиозная ограниченность миросозерцания Данте не должно нас смущать, она преодолевается им же чисто поэтическим воссозданием трех сфер жизни человечества – природы, истории и культуры, по определению Шеллинга. Чтение «Ада» оставляет полное впечатление от дикой и устрашающей природы и, соответственно, человеческой природы со всеми ее слабостями, извращениями и творческой силой, способной сотворить новый мир, увидеть «новое небо и новую землю».

Чистилище Данте изображает «в виде огромной горы, возвышающейся в южном полушарии посреди Океана. Она имеет вид усеченного конуса. Береговая полоса и нижняя часть горы образуют Предчистилище, а верхняя опоясана семью уступами (семью кругами собственно Чистилища). На плоской вершине горы Данте помещает пустынный лес Земного Рая».

Поднимаясь кругами Чистилища к Земному Раю, Данте наблюдает различные, уже более милосердные формы наказания умерших под церковным отлучением, нерадивых и нерадивых, умерших насильственно, и т. д. Мы видим долину земных властителей, наказания гордецов, завистников, гневных, унылых, скупцов и расточителей, чревоугодников, сладострастников.

В Земном Раю с появлением Беатриче Вергилий исчезает, и теперь она будет сопровождать поэта в его полетах по небесным сферам Рая.

Беатриче встречает Данте сурово, упрекая его в том, что он, едва она умерла, «ушел к другим».

Данте в Раю возносится ввысь к Эмпирею. «Над девятью небесами Птолемеевой системы Данте, согласно с церковным учением, помещает десятое, недвижный Эмпирей (греч. – пламенный), обитель божества». Первое небо – Луна; Данте и Беатриче погружаются в ее недра, как будет и на других планетах, сотканных из света, сияние которого будет все увеличиваться к Эмпирею, и «Рай» Данте впечатляет – не содержанием: на Луне мы видим нарушителей обета, на Меркурии – честолюбивых, на Венере – любвеобильных, на Солнце – мудрецов, на Марсе – воителей за веру, на Юпитере – справедливых, на Сатурне – созерцателей, на звездном небе – торжествующих, где и дева Мария, Ева, апостолы и других торжествующих душ, образующих множество хороводов, – а непрерывным возрастанием блеска и сияния света..

В девятом, кристальном небе, это и есть Перводвигатель, обитают ангелы. И вот Эмпирей с лучезарной рекой и Райской розой.

«Достигнув наивысшего духовного напряжения, – как объясняет последние строки поэмы М. Лозинский, – Данте перестает что-либо видеть. Но после пережитого им озарения его страсть и воля (сердце и разум) в своем стремлении навсегда подчинены тому ритму, в котором божественная Любовь движет мироздание».

Теперь, заново просмотрев «Божественную Комедию» после серии статей по эстетике классической древности и Ренессанса, я вижу: поэма Данте, ее поэтика предопределили основные черты и свойства эстетики художников, архитекторов, мыслителей эпохи Возрождения в Италии.

В высших сферах Рая среди ангелов, богоматери, первых библейских персонажей и апостолов мы видим, как и Данте, одну Беатриче, которая по своей красоте и разуму уподобилась ангелам, превратившись в высшее воплощение человечности, что и составляет суть гуманизма, когда в центр мира, вместо Бога, выдвигается человек.

Insipit vita nova – Данте вступал в жизнь с чувством ее новизны, как бывает по весне, и оно наполнилось его любовью к Беатриче в их детстве и юности, с пробуждением призвания. Смерть Беатриче подвигает его на познание основ бытия. В своей всеобъемлющей поэме Данте подводит итоги тысячелетиям человеческой цивилизации, предвосхищая наступление новой эпохи.

В статье «Леонардо да Винчи» я не касался знаменитой картины художника «Джоконда», в частности, потому что о ней идет речь в трагедии «Очаг света», то есть Леонардо и Мона Лиза в ней являются в числе действующих лиц. Между тем прошла шумная кампания по рекламе фильма «Код да Винчи», и пришлось на него откликнуться статьей «Джоконда» и «Код да Винчи». Что говорить, число предположений и версий вокруг «Джоконды» множится, что менее всего связано непосредственно с созданием художника и с его моделью. Даже серьезные исследователи весьма странно интерпретируют немногие известные свидетельства о картине Леонардо.

Датируют «Джоконду» – «После 1510 г.». «По манере исполнения пейзажа и складок одежд искусствоведы датируют это произведение приблизительно 1510 годом. Однако вполне возможно, что художник работал над портретом до самой смерти». Значит, художник мог приступить к работе и до 1510 года, а затем вносить изменения в пейзаж и складки одежды?

Нет оснований не верить красноречивому свидетельству Вазари о работе Леонардо над портретом Лизы Герардини, жены флорентийского купца Франческо дель Джокондо. И писал портрет Моны Лизы Леонардо естественно во Флоренции, когда он вернулся туда в начале XVI века, до 1508 года, когда снова уехал в Милан.

Что касается другого свидетельства – секретаря кардинала Луиджи д'Арагона о картинах Леонардо, показанных художником кардиналу 10 октября 1517 года во Франции в замке Клу: «Одна из них – портрет с натуры некоей флорентийской дамы, сделанный по просьбе Джулиано Медичи, сына покойного Лоренцо Великолепного, другая – изображение юного Иоанна Крестителя, а также Мадонна с младенцем, сидящие на коленях у св. Анны; все они совершенны», – оно лишь запутало всех исследователей.