(Бирюк) Петров - Юг в огне

- Здорово, здорово, односум! - обрадованно тряс он руку Прохору. Мне сестрица-то твоя сказала, что ты ранен. Как же это тебя поранили?

- Своим я правды не говорю, а тебе скажу, Сазон, потому, как ты товарищ надежный...

И он коротко рассказал Сазону о своем участии в экспедиции Подтелкова, о ее разгроме и гибели, о своем ранении.

- Стало быть, Подтелкова повесели? - искренне огорчился Меркулов. Казачина-то какой был... Красавец, умняга... И все это через проклятых стариков... Я ж говорил, что они, дьяволы бородатые, немало нам горя принесут... Так бы всех их за бороды и развесил на столбах...

- Слышишь, Сазон, - спросил Прохор, - ты ж, наверно, тоже выбирал себе во власть Максимку Свиридова, а?.. Ну, признайся, выбирал?..

- Да ведь как все, так и я, - смущенно сказал Сазон. - Мое дело маленькое...

- Вот так все вы, - укоризненно заметил Прохор. - Один на другого ссылаетесь... А зачем, спрашивается, вы выбрали Максимку председателем ревкома?.. Разве ему советская власть по душе стала?.. Да он спит и видит себя в офицерских погонах... Ведь контра ж он...

- Это, могет быть, ты и правду говоришь, - согласился Сазон. - Да ведь все фронтовики за него кричали, ну, и я, грешным делом, за него руку поднимал... Он, Максимка-то, ведь друг наш был...

- Ну в детстве он был другом нашим, а сейчас недруг...

- Правду говоришь, - снова согласился Сазон. - Но только более подходящих никого не было в председатели. Грамотей он... Да и представители власти приезжали из Великокняжеской, не возражали супротив Максимки... Не иначе, как подделался под их Максимка... Ну, раз они были за Свиридова, а нам что же... Люди мы маленькие, темные...

- Брось ты мне темным да маленьким прикидываться! - строго прикрикнул на Меркулова Прохор. - В вас, таких "темных", вся и сила...

- Да это могет быть.

- Ну, ладно, мы с тобой еще поговорим... Скажи, Сазон, ты крепко за советскую власть стоишь?

- Как за отца и мать родных! - с чувством воскликнул Сазон. - За кого ж мне, Прохор, стоять, как не за советскую власть?.. Сам знаешь, всю свою молодость в батраках прожил у богатых казаков... А ведь советская-то власть хочет всех, бедных и богатых, уравнить, чтоб все, дескать, равные были...

- Помогать мне будешь? - спросил Прохор.

- Ну, ясно, - не задумываясь над тем, в чем может быть выражена его помощь, ответил Сазон.

- Отряд красных тут где-нибудь поблизости есть или нет?

- Ни черта никаких отрядов нет, - огорченно воскликнул Сазон. Окромя милиции, никого. Милиционеров человек десять ездят, все они из богатеньких казачков... Пристроились, дьяволы, из своих выгод... Доверять им никак нельзя.

- Хочу, Сазон, отряд красногвардейский организовать, - проговорил Прохор. - Будем охранять станицу от белых. А то черти налетят, повырежут, постреляют, а кого к себе в ряды мобилизуют...

- Истинный господь, так, - подтвердил Сазон.

- А ежели так, то надо действовать, - проговорил Прохор. - Возьми вот в моей планшетке бумагу и садись пиши, будем составлять список...

Пока еще недоумевая и не понимая, о каком списке идет речь, Сазон послушно разложил лист бумаги на столе, послюнявил карандаш, приготовился писать.

- Начинай с меня, - сказал Прохор. - Записывай: первый - Ермаков Прохор... Это мы будем записывать предварительно тех, кто наверняка вступит в наш отряд...

- Понятно. Второй, - послюнявив снова карандаш, записывал Сазон. Мер-ку-лов Са-зон... А следующего кого записывать?

- Давай с нашей улицы. Ты лучше моего знаешь, кто из фронтовиков сейчас дома... Давай сначала писать иногородних, а потом запишем и надежных казаков.

- Правильно! - согласился Сазон. - Сначала запишем иногородних, а потом казаков.

Полдня они составляли список, часто споря по той или другой кандидатуре, то вычеркивая из него спорные фамилии, то снова занося. Наконец, список был готов. В нем значилось сто тридцать семь фамилий, не вызывающих сомнений ни у Прохора, ни у Сазона.

- Хороши ребята. Все как один, - восторженно резюмировал Сазон. Добрый отряд!

- Это еще не отряд, а пока только список, - охладил его восторг Прохор. - Отряд будет тогда, когда сто тридцать семь человек с оружием в руках будут стоять перед нами... И наш долг этого добиться... Вот что, Сазон, я пока еще должен лежать, но ждать, когда заживет моя рана, нельзя. Каждая минута дорога. Даю тебе два дня сроку, обойди всех этих людей, которых мы с тобой записали, и опроси их, согласны ли они вступить в наш отряд или нет... Ежели согласны, то пусть каждый из них распишется... А если кто не пожелает вступить к нам, - вычеркивай. Силком загонять не будем. Это дело добровольное. Да, гляди, не озоруй. А то, парень, я не посмотрю, что ты мой друг...

- Ладно уж, - буркнул Сазон. - Не сомневайся... Ну, а командиром, должно, буду я, а?.. - И, засмеявшись, дурашливо запел:

...Ой-да, едет сотня казаков-усачей,

А впереди командир молодой.

Кричит: "Сотня, за мной, за мной, за мной!.."

- Эх, где ж наша не пропадала! - хлопнул он своей видавшей виды казачьей фуражкой по столу. - "Отвага мед пьет, отвага и кандалы трет"... Старая это пословица. Ладно, что было, видали, а что будет, увидим... Я пошел, - нахлобучивая фуражку на голову, поднялся Сазон.

- Желаю удачи!

* * *

У Прохора было приподнятое настроение. Рана его заживала, и он надеялся вот-вот встать на ноги. Ему хотелось скорее заняться организацией отряда. А сформировав отряд, он тогда бы сумел реорганизовать и станичный ревком. Прогонит Свиридова и подобных ему, взамен подберет преданных делу революции людей.

К нему теперь часто приходили мать и Надя. Заходил как-то и брат Захар, который, начав что-то рассказывать о войне, опять расплакался и убежал. Родные приносили Прохору много сладостей домашнего приготовления, потчевали его. Приятно было беседовать с родными, особенно с сестрой. Молоденькая девушка бесхитростно рассказывала брату обо всем, что делалось в станице.

- Ты Маню Свиридову помнишь? - спрашивала она у Прохора и, не дожидаясь его ответа, продолжала: - Так вот эту Маню просватали за Мишку Клыкова... Так богач к богачу и лепится. Говорят, осенью будут свадьбу играть. А Фросю Краснову знаешь? Такая это из себя курносенькая... Просватали ее было за Никодима Лукьянова. Вот бы уж и свадьбу играть на красную горку, да случилась тут беда... Поехал Никодим по весне в Платовскую, к материному брату, надо ему было что-то... Уж совсем близко он подъехал к Платовской, да случилась тут бой страшущий. Попал Никодим меж двух огней: и с одной стороны стреляют и с другой - стреляют... Мыкался-мыкался он туда-сюда, чтоб, значит, с поля сраженья-то удалиться, да не удалось ему это. Кобыла привезла его домой мертвого...

- Надюша, - заглянул ей в глаза Прохор. - Вот ты все рассказываешь мне о своих подружках: и та-де просватана, и другая-то выдана... А вот как обстоит дело у тебя? Не просватали ли еще тебя, а?