(Бирюк) Петров - Перед лицом Родины

- Я весь разговор ваш слышала, - сказала она. - Ну и хитрец же... Подхалим. Это он почувствовал твою силу... Ты еще что ж что-то ему обещаешь. Нужен он тебе?

- Да черт с ним, - отмахнулся Виктор. - Меньше врагов будет... Не злись, Марина.

* * *

Через два дня после посещения Сиволобова к Волковым пришел небольшого роста, румяный, со смешливыми глазами упитанный человек с черными закрученными усами.

- Здравствуйте, - весело сказал он. - Чую, казачьим духом пахнет в этом доме... Разрешите представиться, не могу ли вам понравиться: Федоров Яков Кузьмич, лихой казак и джигит, но пресквернейший инженер...

- Пожалуйста! Пожалуйста! - гостеприимно пригласила Марина. Ей этот инженер сразу не понравился. Ольгуня и Андрей смотрели на него, как на забавное чудо, готовые вот-вот покатиться со смеху, если этот толстенький маленький человек скажет что-нибудь смешное.

Волковы как раз обедали. Виктор пригласил Федорова за стол.

- С удовольствием! - охотно согласился гость.

Марина принесла хрустальный графинчик. Федоров весело блеснул глазами.

- Графинчик, графинчик, - тоненько запел он, - дать тебе полтинничек?.. - И вдруг басом рявкнул: - Я тебе полтинник-серебряник, а ты мне водки стаканчик.

Дети захохотали, Виктор наполнил стаканчик.

- Ну, пожалуйста, Яков Кузьмич, - сказал он.

Федоров, подмигнув ребятам, взял стаканчик.

- Стоит стопочка на окошечке, - запел он снова, - не подъявлена, не выявлена: пришел хват подъявить, подъявил и выявил... За здоровье хозяев! - приложив стаканчик к щеке, он, как фокусник, крутнул рукой, и стаканчик послушно юркнул ему в рот. Держа губами стаканчик, Федоров запрокинул голову. В горле у него булькнуло. Пустой стаканчик он поставил на стол.

- Вот так-то! - подмигнул он снова детям.

Этот дядька - балагур и весельчак - обворожил ребят. Они с него не спускали искрящихся, ждущих глаз.

- Ешьте, Ольгуня, Андрюша, - сама смеясь над прибаутками Федорова, говорила детям Марина. - Ну что вы, Яков Кузьмич, с ними сделали... Вы их очаровали, они и есть не хотят.

- Нет, есть надо, - сказал серьезно Федоров. - Давайте поедим борщ быстро-быстро, а потом я вам что-то скажу. Ну?.. Кто первый съест ваш борщ, тот получит премию. Идет?

- Идет, - согласился Андрюша.

Все стали проворно есть борщ. Первым, как и следовало ожидать, съел Андрюша, затем Оля, последним Федоров.

- Давайте мне премию, - требовал мальчик.

- Премия тебе будет, - сказал Федоров. - Ты ее честно заработал... Но прежде вы с Олей скажите мне быстро-быстро, так же, как борщ поели: шли три попа, три Прокопия попа, три Прокопьевича, говорили про попа, про Прокопия попа, про Прокопьевича... Ну, кто? Только быстро-быстро.

Первая начала Ольгуня.

- Шли три попа, три Про... про-копича...

- Не годится, - сокрушенно покачал головой Федоров. - Теперь ты, Андрюша...

- Шли три попа, - тоненько запел мальчик, - три Прокопия попа, Прикопия...

- Долой! - сказал Федоров. - Не годится. Теперь мама.

- Шли три попа... - смеясь, начала Марина. - Три Прокопия попа, гово... го...

- Все!.. - поднял руку Федоров. - Никто не смог эту скороговорку правильно передать.

- А вы сможете? - спросил недоверчиво Андрей.

- Я смогу, - заверил Яков Кузьмич. - Слушайте. - И он быстро, как трещотка, протрещал ее, ни разу не сбившись... - Выходит, что премию-то заработал я.

- Сейчас я вам вручу премию, - промолвила Марина, наливая в его стаканчик водки.

- Эта премия мне доставляет удовольствие, - заметил Федоров.

Всей семье понравился этот забавный толстяк. Такой он, казалось, был симпатяга, жизнерадостный, душевный человек.

После обеда Виктор пригласил Якова Кузьмича в свой кабинет.

Сидя на диване и покуривая, Федоров говорил:

- Как я рад с вами познакомиться, Виктор Георгиевич. Я читал ваши великолепные произведения.

- Мне говорили, что вы занимаетесь фольклором? - спросил Виктор.

- Да, - кивнул Федоров. - Занимаюсь, люблю это дело... Главным образом, собираю казачий фольклор.

- Не можете ли вы подобрать мне материал о казачьих свадебных обрядах и две-три походных казачьих песни...

- С удовольствием подберу, - пообещал Федоров. - А песенки я могу сейчас напеть. Вы выберите, что вам нужно, а я потом перепишу и принесу вам.

- Хорошо, - согласился Виктор.

Федоров приятным тихим тенорком пропел несколько казачьих песен. Пел он по-народному, со всеми завываниями, с прибавлениями: "Ой да!.. Эй да!" и т. п. Получалось у него неплохо.

Виктор выбрал три песенки. Федоров обещал их переписать и принести Виктору вместе с другим материалом, который был нужен ему. Потом он попрощался и ушел.

После этого Федоров заходил к Виктору еще раза два, а потом исчез.

...Как-то встретившись с Сиволобовым, Виктор спросил у него о Федорове.

- А ты разве не знаешь? - удивился тот. - Этот твой друг Федоров арестован. Он оказался врагом народа...

- Почему он "мой друг", а не твой? - пожал плечами Виктор. По-моему, ты его мне рекомендовал.

- Мало ли кого я тебе мог рекомендовать, - усмехнулся тот. - Но я-то с ним не дружил. А с тобой он подружился крепко, - подчеркнул он. - Он мне сам об этом говорил.

"Какой же он провокатор, - ужаснулся Виктор. - Страшный человек. Надо от него подальше быть... В беду легко попасть..."

...В связи с арестом Федорова было арестовано и еще несколько человек, в том числе и профессор Карташов.

XVI

Однажды Прохору позвонил адъютант командующего.

- Вас просит командующий к себе.

- Сейчас приду, - сказал Прохор, кладя телефонную трубку.

Ничего, конечно, не было неожиданного в том, что командующий вызвал к себе Прохора. Такое часто бывало и раньше. Прохор каждую минуту мог понадобиться начальству по тому или другому вопросу. Все это так, но вот... сердце что-то неспокойно...

Прохор вошел в кабинет командующего.

- Можно?

- А-а... Прохор Васильевич, - сказал командующий. - Прошу, - указал он на кресло, - садитесь.

По тому необычно оживленному, а в то же время смущенному тону командующего Прохор понял, что сердце его не обмануло, предстоял разговор серьезный:

- Я вас слушаю, Евдоким Карпович.

- Закуривайте.

- Спасибо, - поблагодарил Прохор и взял из портсигара командующего папиросу.

Оба закурили.

- Прохор Васильевич, - взглянул командующий на Ермакова. - Вы знаете, что я к вам отношусь хорошо. Даже, можно сказать, со всей сердечностью... В этом вы можете не сомневаться... Я ценю ваши заслуги перед революцией... Ценю как честного человека, настоящего коммуниста...

- К чему вы это все, товарищ командующий? - тоскливо сказал Прохор, предчувствуя под этими словами что-то недоброе. - Говорите прямо, я все выдержу.

- Поймите, дорогой, - развел руками командующий. - Я все время за вас боролся. До поры до времени мне как будто удавалось отвести от вас все нападки... Но сейчас я уже ничего не могу сделать... Приходится подчиняться...