Маргарита Альбедиль - Индия: беспредельная мудрость

Примером человека, идущего первым путем, был Мохандас Карамчанд Ганди (1869–1948), вошедший в историю как лидер индийского народа в борьбе за национальную независимость, причем эта борьба была неотделима от его приверженности религиозным традициям. Сам Ганди подчеркивал, что для него дороже его страны его религия, «и, следовательно, я прежде всего индус, а уж затем националист… Интересы моей страны прежде всего совпадают с интересами моей религии».

Англичане презрительно называли его «нагим факиром», но индийский народ наделил его высоким титулом Махатмы, то есть «Великой души», и считал «отцом нации». День рождения Ганди ежегодно отмечается как национальный праздник Индии, а день его смерти объявлен Днем мучеников. Его считали высоким авторитетом даже те, кто не разделял его взглядов. Так, Джавахарлал Неру писал: «Какой удивительный человек Гандиджи с его поразительным и почти неотразимым обаянием и духовной властью над людьми!.. Как личность он гораздо более велик, чем это можно думать на основании его высказываний. А сколь огромны были его заслуги перед Индией! Он вдохнул мужество и храбрость в ее народ… Он – ярчайший представитель всей Индии и выразитель самого духа этой древней многострадальной страны».

В этом качестве он привлекал и многие западные умы. В 20-е гг. прошлого века на нескольких европейских языках была опубликована книга Ромена Роллана «Махатма Ганди», в которой были прозорливые слова: «Народ обладает плохой памятью; и я боялся бы, что индусы недолго сохранят воспоминание об уроках Махатмы, если бы они уже давно не были вписаны в глубины народного сознания… Учение его… было начертано в сердце Индии уже две тысячи лет… Ганди в него лишь перелил свою геройскую кровь. Он будил гигантские тени и силы прошлого, уснувшие и заглохшие в смертельной летаргии. Они поднялись при звуке его голоса. Ибо они узнали в нем себя. Он был больше проповеди, он был примером».

В самом деле, вся жизнь Ганди, вся его религия – непрерывное самоотверженное служение людям. Получив юридическое образование в Англии, он более 20 лет прожил в Южной Африке, где было много выходцев из Индии и где он поначалу в качестве адвоката вел дела индийской торговой фирмы, а потом выступил как политический деятель, встав во главе движения индийцев против расовой дискриминации и других позорных ограничений. Он организовывал демонстрации, забастовки и другие выступления, которые предполагали организованное неподчинение дискриминационным законам, но без применения какого бы то ни было насилия со стороны участников движения, несмотря на провокации и жестокую расправу. «Для меня ненасилие – самая большая гордость индуизма… Я считаю, что ненасилие – это образ жизни, и Индия должна показать это миру», – говорил он. Ненасильственное сопротивление стало главным методом его борьбы, причем оно понималось не как пассивное сопротивление, а как «ненасилие сильных» и основывалось на жертвенной готовности религиозного долга.

Это была особая форма политической борьбы, которую Ганди назвал «упорством в истине», сатьяграха, облек в форму религиозной проповеди и положил в основу своего философского и этического учения. В этом смысле он подошел к индуизму реформаторски, различая в нем два аспекта, «один – исторический индуизм, с его неприкасаемостью, суевериями, поклонением деревьям и камням, жертвоприношением животных и т. д. С другой стороны… индуизм Гиты, упанишад, „Йога-сутры" Патанджали, который представляет собой акмэ ахимсы и единства всего существующего, чистое поклонение одному имманентному, лишенному форм и неуничтожимому богу». Истинным Ганди считал этот последний, «вечный» индуизм, противопоставляя его историческому и сделав отправным пунктом во всех своих теоретических построениях.

Илл. 69. Махатма Ганди

В 1914 г. Ганди вернулся в Индию уже известным политическим деятелем и около года путешествовал по стране, прежде чем принял непосредственное участие в местной политической жизни. Похожий на традиционного индийского подвижника своим обликом, он вел в быту самую непритязательную жизнь и располагал к себе простых людей, с которыми постоянно общался. В следующем году при поддержке богатых людей штата Гуджарат, где он жил, Ганди основал поселение своих последователей, так называемую «обитель сатьяграхи», Сатьяграхашрам, а позже организовывал кампании против колониальных властей. В конце концов, он стал самым влиятельным лидером национально-освободительного движения и оставался им до дня своей трагической гибели в январе 1948 г.: его убил индус-фанатик, связанный с коммуналистской организацией «Хинду Маха Сабха».

Жизнь Ганди – это постоянная борьба, и не только с английскими колонизаторами, но и со всем, что порабощает божественный свет в человеческой душе, и потому самую яростную борьбу он вел с самим собой, своими страстями и желаниями. В политике же он выдвинул тактику массового неподчинения колонизаторам при строгом соблюдении ненасилия – сатьяграхи, апеллируя к религиозным чувствам народа. Это был совершенно правильный ход, потому что именно религия воспринималась в Индии многими как символ былой независимости и самобытности культуры. «Может быть, в любой другой стране он был бы сейчас не на месте, – писал Дж. Неру, – но Индия, видимо, все еще понимает или, по крайней мере, ценит людей пророчески-религиозного склада, говорящих о грехе, спасении и ненасилии… и с ее стороны было вполне естественно сделать этого своего сына, столь похожего и в то же время столь непохожего на нее, кумиром и обожаемым вождем».

Собственно, участие в политической борьбе было для него средством совершенствования и постижения бога, а сама национально-освободительная борьба воспринималась им как религиозное подвижничество, и потому он называл ее дхармаюддха, то есть «праведная борьба»: «В праведной борьбе сам бог составляет план кампании и руководит сражениями. Дхармаюддха может вестись только именем божьим», – писал он. Ганди был убежден, что только религия составляет нравственную основу всей человеческой деятельности, что «человек без религии, как корабль без руля», и что «ни один народ не может двигаться без нее по пути прогресса», и из такого понимания религии как активной всепроникающей силы вытекал вывод о неразрывной связи ее с политикой. «Я не верю, – писал он, – что духовный закон распространяется исключительно на духовную сферу. Напротив, он выражается именно через обычную повседневную практику. Таким образом он воздействует на экономику, на общественную и политическую жизнь».

На завершающей стадии национально-освободительного движения, когда перед Ганди встала задача объединить всех его участников и устранить конфессиональную конфронтацию, он выступил с идеей духовной общности всех религий и их равенства в смысле одинаковой истинности вероучений: «Мое чутье индуса подсказывает мне, – писал он, – что все религии более или менее истинны. Все они порождены одним богом, и все они несовершенны, поскольку дошли до нас через несовершенное человеческое восприятие». Истину он считал единой духовной основой всего мира и братства всего живого и в индуизме, и в исламе, и в буддизме, и в христианстве и верил, что для этого не требуется никаких доказательств. «В божьем здании много помещений, и все они равно святы. Все великие религии мира внушают нам принцип равенства и братства человечества и добродетель терпимости».