Евгений Белаш - Мифы Первой мировой

С началом мировой войны Парвус открыто действует на стороне Германии и в янва­ре 1915 г. встречается с немецким послом в Константинополе, предлагая план по объединению усилий «русских демократов» и Германии, равно борющихся против ца­ризма. Такое предложение вызвало живой интерес, и в марте 1915 г. Парвус прибы­вает в Берлин с планом под названием «Подготовка массовой политической забастов­ки в России», также известным как «Меморандум д–ра Гельфанда». Парвус предложил организовать в 1916 г. массовую политическую забастовку под лозунгом «Свобода и мир». « Чтобы сделать забастовку всеобщей, следует взорвать железнодорожные мосты, как это было во время забастовочного движения 1904—1905 годов ». Для «полной организации русской революции» в январе 1916 г. Парвусу требовалось 20 млн рублей, но пока можно было удовлетвориться и 1 млн, который и был после некоторых сомнений выдан Парвусу статс–секретарем иностранных дел Яговым для организации пропаганды. Однако наступил 1916 г., а революции не случилось. Как оказалось, Парвуса в России давно уже забыли, а в Германии относились настороженно. И даже встреча с Лениным в конце мая 1915 г., по словам самого же Парвуса, кончилась ничем, а по словам Ленина — он предпочел не иметь с ним (Парвусом) никаких дел. В ноябре того же года Ленин резко критиковал статью Парвуса: « Он лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что немецкий Генеральный штаб выступил за революцию в России ».

Характерно, что и российским спецслужбам как различными энтузиастами, так и профессионалами неоднократно предлагались самые заманчивые планы по организации разведывательных сетей и ведению пропаганды против Германии. 28 октября 1916 г. капитан Брагин, переводчик управления генерал–квартирмейстера при Верховном главнокомандующем, представил доклад с направлениями «революционной пропаганды» в Германии, в котором предлагалось вступление в непосредственные сношения с ре­волюционными вожаками Германии Либкнехтом, Гаазе, Розой Люксембург и другими от имени несуществующей Лиги прекращения войны. Начальник Генерального штаба отнес­ся к проекту со всей серьезностью и представил его военному министру. И действи­тельно, 9 ноября 1918 г. в Германии произойдет революция при активнейшем участии Либкнехта и Люксембург… несмотря на то, что план Брапша даже не начинал реали­зовываться.

Это лишь один из многих и многих проектов. С учетом этих факторов Парвус вы­глядит не гениальным заговорщиком, а всего лишь чуть более разрекламированным авантюристом.

Наиболее популярными доказательствами считаются т. н. документы Сиссона. Эти материалы, якобы подтверждающие, что Ленин и Троцкий были агентами германских спецслужб, были в 1918 г. переданы правительству Североамериканских Соединенных Штатов (САСШ) главой петроградского бюро Комитета общественной информации Эдгаром Сиссоном, очевидцем революционных событий осени 1917 г. Однако еще в марте 1918 г. ближайший сотрудник Сиссона по петроградскому бюро, Артур Буллард, показал, что эти документы представляют собой копии неких телеграмм, не убедительных по содержанию. Да, агитация Ленина совпадала с интересами германской стороны, однако из этого вовсе не следует, что он стал агентом гер­манского влияния. Как выразился Буллард, « ничто, например, не мешает мне послать телеграмму королю Георгу и сказать в ней, что кайзер уполномочил меня выделить ему кредит в один миллион долларов. И подписать — фон Гартлинг ».

Автор сборника документов из архива германского МИДа «Германия и революция в России 1915—1918» немецкий историк З. А. Земан признавал, что в этом сборнике нет доказательств непосредственного контакта Ленина с какой‑либо германской агенту­рой (в английском варианте): « There is по evidence among the documents of the Foreign Ministry that Lenin, a circumspect man, was in direct contact with any of the official German agenicies ».

На сегодняшний день документально подтвержденным примером получения больше­вистской партией денег от агента немецкого правительства в 1917 г. является только передача швейцарским социал–демократом Карлом Моором Заграничному бюро ЦК РСДРП (б) 73 000 шведских крон. В документах они именовались «ссудой» и должны были быть возвращены сразу после захвата большевиками власти. Однако эти деньги не поступили в Россию — часть их была потрачена на проведение Третьей Циммервальдской конференции в сентябре 1917 г., состав и цели которой, по мнению американского историка Ляндреса, указывали на использование пресловутых немецких денег против самой кайзеровской Германии не в меньшей степени, чем Временного правительства России. Остальная сумма попала в Россию только в 1920 г. с Ганец­ким и никак не могла быть использована для подготовки Октябрьской революции. При этом Моор до 1917 г. еще не был германским агентом, контактов с ним в эмиграции Ленин не поддерживал, а в сентябре 1917 г., после июльских обвинений верхушки большевиков в шпионаже, Центральный комитет партии постановил: « Предложение [Моора] отклонить и всякие дальнейшие переговоры по этому поводу считать недопу­стимыми ».

Обвинение в связях с врагом во время Первой мировой войны без труда могло быть предъявлено (и предъявлялось) кому угодно — от Николая II до злейших его противников. Вопрос был только в том, кто стоял у власти. Как только к власти приходила та или иная фигура или группировка, она немедленно становилась немецким шпионом. Например, вышеупомянутый Протопопов, оппозиционный депутат, в апреле 1916 г. во главе делегации Думы ездил в Англию, Францию и Италию. Поездка думцев была устроена под впечатлением от успеха более ранней поездки группы писателей — Немировича–Данченко, Алексея Толстого, Набокова и Чуковского. Протопопов встречался с виднейшими военными и политиками, вплоть до королей, имея большой успех, а на обратном пути посетил Стокгольм. Там ему в день отъезда в Россию было предложено встретиться «с одним немецким негоциантом», и Протопопов под впечатлением от успешной поездки но «легкомыслию», вместе с графом Олсуфьевым, согласился. Этим негоциантом был Фриц Варбург, брат гамбургского банкира, возможно, Протопопов встречался и с Олафом Ашбергом, швед­ским банкиром еврейского происхождения, неофициальным финансовым агентом русской миссии в Швеции. На встрече за чаем Варбург излагал обычные пропагандистские ар­гументы, популярные в Германии, и ничего нового или интересного депутаты, по их словам, не услышали. По возвращении в Россию никто не придавал встрече в Сток­гольме большого внимания. Но стоило Протопопову после триумфального приезда из Европы войти в правительство, т. е. «перейти в чужой стан»… Он был сначала кос­венно (Милюковым), а потом и прямо (Пуришкевичем) обвинен в измене.