Ханна Арендт - Истоки тоталитаризма

Победоносцев в своих "Размышлениях русского государственного человека" ( Pobyedonostzev K. P. Reflections of a russian statesman. L., 1898) пишет: "Власть существует не для себя одной, а ради любви божией. Это служба, в которую люди посвящены. Отсюда исходит беспредельная, ужасающая сила власти и ее беспредельное и ужасное бремя" (р. 254). Или еще: "Закон — это силки не только для простого народа, но и… для самих администраторов, занятых в управлении им… Если на каждом шагу исполнитель закона в нем самом натыкается на ограничивающие предписания… тогда всякий авторитет растрачивается в сомнениях, ослабляется этим законом… и сокрушается страхом ответственности" (р. 88).

По Каткову, "правительство в России означает нечто совсем иное чем то, что понимают под этим словом в других странах… В России правительство в самом высоком смысле слова есть Верховная Власть в действии…" (цит. по: Olgin М. J. The soul of the russian revolution. N.Y., 1917. P. 57). В более рационализированной форме мы встречаемся с теорией, будто "правовые гарантии нужны в государствах, основанных на завоевании, находящихся под угрозой столкновения классов и рас; в России с ее гармонией классов и дружбой рас эти гарантии излишни" ( Kohn Н. Op. cit.).

Хотя идолопоклонство перед властью было менее выражено в пангерманизме, там всегда существовала определенная антиправовая тенденция, ясно выходящая наружу, например, у Фриманна (Op. cit.). Он уже в 1912 г. предлагал введение того "превентивного ареста" (Sicherheitschaft), т. е. ареста без какого-либо правового основания, который потом использовали нацисты для наполнения концентрационных лагерей.

Существует, конечно, известное сходство между организацией французской толпы во время дела Дрейфуса (см. с. 171 наст. изд.) и русскими погромными группами типа "черных сотен" (в которых "собралось самое дикое и культурно неразвитое отребье старой России и которые поддерживали контакт с большинством православного епископата" ( Fedotov G. Op. cit.) или "Союза русского народа" с его секретными боевыми дружинами, набираемыми из низших агентов полиции, оплачиваемых правительством и руководимых интеллектуалами (см.: Cherikover Е. New materials on the pogroms in Russia at the beginning of the eighties // Historische Shriften (Vilna). Vol. 2. P. 463; Gelber N. M. The Russia pogroms in the early eighties in the light of the austrian diplomatic correspondence // Ibid).

Delos J. Op. cit.

Как об этом говорил в 1884 г. президент Немецкого колониального союза (см.: Townsend М. S. Origin of modern german colonialism: 1871–1885. N.Y., 1921). Пангерманская лига всегда настаивала на своем бытии "над партиями; это было и есть жизненно важное условие для существования Лиги" ( Bonhard О. Op. cit.). Первой реальной партией, которая притязала быть больше чем обыкновенной партией, а именно "имперской партией", была Национально-либеральная партия Германии под руководством Эрнста Басеермана ( Frymann D. Op. cit.).

В России панславистам требовалось лишь объявить себя просто выразителями народной поддержки правительству, чтобы избавиться от всякой конкуренции с партиями; ибо правительство как "Верховную Власть в действии… невозможно вообразить в связи с партиями" (М. Н. Катков, близкий журнальный соратник Победоносцева. См.: Olgin М. Op. cit. Р. 57).

Это явно было целью ранних "внепартийных" групп, среди которых вплоть до 1918 г. следовало еще числить Пангерманскую лигу. "Оставаясь вне всех организованных политических партий, мы можем идти своим чисто национальным путем. Мы не спрашиваем: Вы консерватор? Вы либерал?.. Немецкая нация — это место встречи, где все партии могут помириться" (Lehr. Zwecke und Ziele des alldeutschen Verbandes. Flugschriften. No. 14. Перевод дан по: Wertheimer M. Op. cit. S. 110).

Карл Шмитт (см.: Schmitt K. Staat, Bewegung, Volk. 1934) говорит о "монополии политики, которой требовало государство в течение XVII и XVIII вв.".

Вертхеймер ( Wertheimer. Op. cit.) описывает ситуацию совершенно правильно: "Абсолютно нелепо утверждать, будто перед войной существовала жизненно важная связь между Пангерманской лигой и имперским правительством". В то же время, совершенная правда и то, что пангерманисты, несомненно, влияли на немецкую политику во время первой мировой войны, потому что высший офицерский корпус проникся пангерманистскими настроениями (см.: Delbruck Н. Ludendorffs Selbstportrait. В., 1922. Сравни также его более раннюю статью по данному вопросу: Die Alldeutschen // Preissische Jahrbucher. S. 154. Dezember, 1913).

Neumann S. Die deutschen Parteien. 1932. S. 99.

Мёллер ван ден Брук ( Моеllеr van den Bruck A. Das dritte Reich. 1923. S. VII–VIII) описывает это положение так: "Когда мировая война кончилась поражением… повсюду встречались немцы, которые твердили, что они вне всяких партий, толковали о "свободе от партий" и пытались найти точку зрения "над партиями"… Полное отсутствие уважения к парламентам… которые никогда не имели ни малейшего представления о том, что на самом деле происходит в стране… очень широко распространено среди народа".

Разочарование англичан в системе "передне- и заднескамеечников" не имеет ничего общего с этим антипарламентским настроением. Британец в этом случае просто выступает против чего-то такого, что мешает парламенту функционировать надлежащим образом.

Британская партийная система, старейшая из всех, "начала складываться… только когда государственные дела перестали быть исключительной прерогативой короны", т. е после 1688 г. "Исторической ролью короля было представлять нацию как некое единство по контрасту с фракционной борьбой партий" (см. статьи: Rudlin W. A. Political parties (3); Great Britain // Encyclopedia of the social sciences).

В книге, которая, по-видимому, является самой ранней историей "партии", Джордж Кук в предисловии определяет это положение как систему, благодаря которой "два класса государственных мужей… попеременно правят могущественной империей" ( Cooke G. W. The history of party. L., 1836).

Лучшее описание сущности континентальной партийной системы дано у швейцарского юриста Иоганна Каспара Блюнчли: "Это верно, что партия есть только часть более крупного целого и никогда само это целое… Она никогда не должна отождествлять себя с целым, с народом или государством… следовательно, партия может бороться против других партий, но она никогда не должна игнорировать их и в норме не должна хотеть уничтожить их. Ни одна партия не может существовать целиком самостоятельно" ( Bluntschli J. С. Charakter und Geist der politischen Parteien. 1869. S. 3). Ту же идею выразил Карл Розенкранц, немецкий философ-гегельянец, чья книга о политических партиях появилась до рождения партий в Германии: "Партия — это осознанная частичность" ( Rosenkranz K. Ueber den Begriff der politischen Partei. 1343. S. 9).