Ханна Арендт - Истоки тоталитаризма

См. Deutscher I. Op. cit. P. 375. Внимательное чтение речи Сталина, посвященной конституции (его доклада Чрезвычайному VIII съезду Советов 25 ноября 1936 г.), не оставляет сомнений, что она никогда не воспринималась как окончательная и безусловная. Сталин ясно сказал: "Это остов нашей Конституции в данный исторический момент. Таким образом, очерк новой Конституции содержит резюмирующий итог уже пройденного пути, все уже существующие достижения". Другими словами, Конституция устарела в тот самый момент, когда была провозглашена, и представляла чисто исторический интерес. То, что это не является всего лишь произвольным толкованием, доказывает Молотов, который в речи о Конституции подхватывает тему, начатую Сталиным, и подчеркивает ее условный характер: "Мы осуществили только первую, низшую стадию коммунизма. Даже эта первая фаза коммунизма, социализм, завершена далеко не полностью: создан лишь костяк" (см. Die Verfassung des Sozialistischen Staates der Bauern. Editions Promethee. Strasbourg, 1937. S. 42, 84 [Ср.: Молотов В. M. Об изменениях в советской конституции. М., Партиздат ЦК ВКП(б), 1935.]).

\^"В отличие от Италии, конституционная жизнь Германии, таким образом, характеризуется крайней бесформенностью" ( Neumann F. Behemoth. 1942 Appendix. P. 521).

Цит. по: Souvarine B. Stalin: A critical survey of bolshevism. N.Y., 1939. Р. 695.

См.: Roberts S. Н. The house that Hitler built. L., 1939. P. 72.

Судья Роберт Г. Джексон в своей вступительной речи на Нюрнбергском судебном процессе последовательно основывал описание политической структуры нацистской Германии на сосуществовании "двух правительств в Германии — реального и показного. Обычные для государства институты в Германской республике сохранялись, и это было лишь выставленное на обозрение правительство. Однако реальная власть в государстве не регулировалась законом, находилась вне права и над правом и сосредоточивалась в фюрерских корпусах нацистской партии" (Nazi conspiracy. Vol. 1. P. 125). См. также проведенное Робертсом различение между партией и теневым государством: "Гитлер совершенно явственно стремился везде, где можно, дублировать функции" ( Roberts S. Н. Op. cit. Р. 101).

Исследователи нацистской Германии, видимо, согласны, что государство обладало лишь кажущейся властью. Единственное исключение составляет Эрнст Френкель ( Fraenkel Е. The dual state. N.Y.; L., 1941), который заявляет о сосуществовании в одном "нормативного и прерогативного государств", находящихся в постоянных трениях как "конкурирующие и не дополняющие друг друга части немецкого рейха". Согласно Френкелю, нормативное государство поддерживалось нацистами ради защиты капиталистического порядка и частной собственности и обладало всей полнотой власти в вопросах экономики, тогда как прерогативное государство, партия, имело верховную власть во всех вопросах политической жизни.

"Для тех ступеней государственной власти, которые нацисты не могли занять своими людьми, они создавали соответствующие "теневые канцелярии" в собственной партийной организации, строя таким образом еще одно государство помимо существующего…" ( Heiden K. Der Fuehrer: Hitler's rise to power. Boston, 1944. P. 616).

См.: Giles O. C. The Gestapo // Oxford Pamphlets on World Affairs. No. 36. 1940. (Здесь описываются постоянные схлестывания партийных и государственных учреждений.)

Характерна докладная записка министра внутренних дел Фрика, который возмущался тем фактом, что Гиммлер, руководитель СС, обладает верховной властью (см.: Nazi conspiracy. Vol. 3. P. 547). В этом отношении следует обратить внимание также на замечания Розенберга о дискуссии с Гитлером в 1942 г.: до войны Розенберг не занимал никаких государственных постов, принадлежа к ближайшему окружению Гитлера. И вот, занимая пост рейхсминистра оккупированных восточных территорий, он постоянно сталкивался с "прямыми акциями" других полномочных представителей (главным образом людей из СС), которые перестали его замечать, потому что теперь он принадлежал к показному аппарату государства (см.: Ibid. Vol. 4. P. 65 ff). Та же самая участь постигла и Ханса Франка, генерал-губернатора Польши. Было только два случая, когда получение министерского портфеля совершенно не повлекло за собой потери власти и престижа: речь идет о министре пропаганды Геббельсе и о министре внутренних дел Гиммлере. Что касается Гиммлера, мы располагаем докладной запиской, относящейся, вероятно, к 1935 г., которая свидетельствует о систематичности и целеустремленности нацистов в вопросах регулирования отношений между партией и государством. Эта записка, явно исходившая из непосредственного окружения Гитлера и обнаруженная среди корреспонденции Reichsadjudantur фюрера и гестапо, содержит предупреждение против назначения Гиммлера государственным секретарем Министерства внутренних дел, потому что в этом случае он "не сможет более оставаться политическим лидером" и "должен будет отдалиться от партии". Здесь мы находим также упоминание о техническом принципе регулирования отношений между партией и государством: "Reichsleiter, высший партийный функционер, не должен подчиняться Reichsminister, высшему государственному функционеру" (недатированная и неподписанная записка под названием "Die geheime Staatspolizei" находится в архивах Гуверовской библиотеки: The Hoover Library. File P. Widemann).

См.: Краткий отчет о деятельности с 1933 по 1943 г. возглавляемого Розенбергом Бюро иностранных дел партии (Ibid. Vol. 3. P. 27 ff).

Во исполнение указа фюрера от 12 августа 1942 г. См.: Verfugungen, Anordnungen, Bekanntgaben. Op. cit. No. A 54/42.

"За спиной показного правительства стояло правительство реальное", которое Виктор Кравченко ( Kravchenko V. I chose freedom: The personal life of a soviet official. N.Y., 1946. P. 111) видел в "системе тайной полиции".

См.: Rosenberg A. A history of bolshevism. L., 1934. Ch. 6. "В действительности в России существовали две параллельные политические структуры: теневое правительство Советов и правительство de facto — партия большевиков".

Deutscher I. Op. cit. P. 255–256. Здесь автор анализирует доклад Сталина на XII съезде партии относительно кадрового состава органов управления в течение первого года после избрания его генеральным секретарем: "Годом ранее только 27 процентов лидеров региональных профсоюзов были членами партии. В настоящее время коммунистами являются 57 процентов. Доля коммунистов в управленческом составе кооперативов поднялась с 5 до 50 процентов, а в командном составе вооруженных сил — с 16 до 24. То же самое произошло и в других институтах, которые Сталин описывал как "приводные ремни", связывающие партию с народом".

Rosenberg A. Op. cit., loc. cit.

Maunz Th. Op. cit. P. 12.