Рудольф Баландин - Знаменитые морские разбойники. От викингов до пиратов

Победу праздновал не только дон Хуан Австрийский. В то же время жители Константинополя с почетом встречали», капитана Ульджа Али! Он вернулся с богатыми трофеями, включая адмиральский корабль Мальтийского ордена.

Столь странное завершение сражения, когда победители и побежденные были с обеих сторон, объясняется особенностями крупных морских баталий того времени. Решающие схватки происходили при непосредственном столкновении кораблей, когда их палубы превращались в поле рукопашного боя. Отдельные флотилии действовали разрозненно и, осуществляя маневры, далеко отходили от флагмана, с которого по идее должно было осуществляться руководство всей операцией. Отсутствие средств оперативной связи и непредвиденные события заставляли если не каждый корабль, то их отдельные группы действовать самостоятельно.

Таким образом, пока адмиральские эскадры «выясняли отношения» между собой, сплоченная пиратская флотилия во главе с Ульджем Али одержала верх над противостоящими силами христиан, захватила в плен много судов, взяла их на буксир и с малыми потерями вышла из боя. Султан назначил Ульджа Али командующим всем турецким флотом.

И все-таки действия пиратов в этом сражении трудно назвать героическими. Да, они крепко потрепали правый фланг христиан, которым руководил Дориа, взяли трофеи, и, в сущности, бежали с поля боя, бросив своих товарищей. Это было серьезное поражение турок, потерявших множество кораблей и 30 тысяч убитыми.

…На закате великой Османской империи ее морское могущество уже не достигало таких масштабов, как при Барбароссе II. Снова произошло то, что обычно бывает с могущественными империями, полагающимися главным образом на захват и грабеж других стран.

Благодаря постоянным пиратским набегам в империи процветала работорговля. Граждане резко делились на чересчур богатых и слишком бедных; производство, наука, техника почти не развивались (в отличие от блестящей эпохи арабской культуры).

Сражение при Лепанто покончило с могучим турецким флотом, но не с пиратством. Не прошло и года, как Ульдж Али возобновил свои разбойничьи нападения на христианские корабли, а также набеги на города. Венецианская республика, например, заключила с пиратами мирное соглашение, предпочитая платить им «откупные» ради безопасности торговли.

Ситуация в Средиземноморье принципиально изменилась. Крупные флоты пиратов-берберийцев перестали существовать. Ульдж Али, уйдя на покой, умер в 1580 году. Турецкий султан не рисковал предпринимать новые морские агрессии.

Организованное пиратство быстро сошло на нет.

Средневековых корсаров Средиземного моря называли берберийскими — по названию одного из крупных местных племен. Но в эти пиратские группы, а тем более флотилии, входили люди разных национальностей. Объединяла их обычно религия (ислам) и профессия моряков-разбойников.

Пиратский промысел во многом зависел от международной обстановки. Конфликты между европейскими государствами и конкуренция между торговыми городами делали практически безрезультатной борьбу с морским разбоем.

Основные базы берберийских корсаров переместились на северо-западную окраину Африки, на территорию Алжира Главные торговые пути теперь пролегали в районе Центральной Атлантики; захватнические интересы многих стран были связаны с Новым Светом Вот и разбойники обосновались поближе к «большой морской дороге».

Теперь преобладали набеги на Канарские и Азорские острова Появились берберийцы у берегов Англии, Франции, Германии, а также Дании и даже Исландии. Они умело пользовались политическими распрями и экономической конкуренцией, заключая негласные договоры то с одной, то с другой стороной. «Мавританским пиратам, — писал историк мореплавания X. Нойкирхен, — тайно выплачивались известные суммы за то, чтобы они уничтожали корабли соперников в торговле. И лишь когда пираты нарушали подобные соглашения и начинали причинять ущерб национальной торговле, соответствующие государства в одиночку предпринимали акции против них».

Например, с 1609 по 1616 год алжирские морские разбойники захватили 446 английских кораблей. Материальный ущерб не шел ни в какое сравнение со страданиями и бедами, выпавшими на долю тысяч людей, которые попадали в плен и становились рабами. Знатным и богатым еще можно было рассчитывать на свободу за выкуп. Сравнительно неплохо устраивались ремесленники, врачи, корабельщики и моряки.

Страшные испытания выпадали на долю тех, кого брали гребцами на галеры. «Участь гребцов, — по словам Ж. Блона, — была ужасна не только из-за нечеловеческих условий труда и побоев (все тело раба покрывали рубцы от бича), но и потому, что их приковывали к скамьям за щиколотку. Спали они валетом в промежутках между скамьями. Тут же ели и справляли нужду. От грациозных галер несло, как от бочек золотарей».

Благосостояние многих жителей южного побережья Средиземного моря прямо или косвенно зависело от пиратского промысла. Это серьезно сказывалось на их экономическом развитии.

В христианских государствах Северного Средиземноморья началось быстрое развитие техники, промышленности, а также социальных отношений. Здесь — по причинам, преимущественно связанным с развитием духовной культуры, знаний, — стали делать ставку на рационализацию труда и заинтересованность в нем Даже на галерах использовали не только пленных и уголовников, но и наемных гребцов.

Более надежным и выгодным оказался другой путь: улучшение конструкции и парусной оснастки судов. Для дальних плаваний это было совершенно необходимо: нельзя же вместо полезного груза заполнять корабль десятками подневольных «движителей», требующих для своей работы определенную толику воды и еды. Да и присмотр за ними нужен постоянный, не то вспыхнет бунт.

Десятки тысяч рабов, захваченных берберийскими пиратами, представляли немалую опасность и по другой причине. На родине у них оставались родственники, друзья, не жалевшие сил и средств, чтобы вызволить их из неволи. Были созданы организации, специально занимавшиеся этим делом. Оказывалось давление на правителей с тем, чтобы они обуздали насильников-рабовладельцев государственными средствами.

В XVIII веке такие попытки предпринимались неоднократно. Большого успеха они не имели, освобождению невольников почти не содействовали, пиратам не причинили значительного урона, зато вызвали немалые беспорядки в берберийских странах и содействовали их переходу из-под власти турецкого султана под экономический, а затем и политический протекторат европейских государств.

В 1637 году Людовик XIII послал 13 военных кораблей, чтобы принудить алжирцев вернуть пленных. Шторм разбросал эскадру. Добравшийся до Алжира флагман был с позором изгнан вон. А когда французы захватили две пиратские фелуки, морские разбойники напали на торговые базы французских купцов, обосновавшихся на алжирском берегу. Франция была посрамлена. Король не знал, что предпринять. «Помогли» местные жители: они устроили бунт, потому что вместе с французскими торговцами лишились средств к существованию. Справедливость восторжествовала.