Марсель Брион - Повседневная жизнь Вены во времена Моцарта и Шуберта

Именно тогда проявили себя такие незаурядные личности, как Прамер, Вольфсон, Шперль, Швенде, Доммайер, чья жизнь, пожалуй, похожа на удивительный приключенческий роман. Чтобы поразить воображение своих клиентов, эти директора при открытии очередного зала устраивали поистине ослепительные праздники, и сторонний наблюдатель ловил себя на мысли, что предприимчивые коммерсанты на этот вечер становятся гостеприимными бескорыстными хозяевами, ради собственного развлечения и удовольствия своих гостей раскрывающими перед ними все тонкости убранства, сравнимые с роскошью салонов крупных еврейских банкиров и дворцов Эстерхази и Кински.

Возьмем в качестве примера открытие зала Аполлона, построенного Зигмундом Вольфсоном. Дата открытия была специально выбрана так, чтобы совпасть с днем свадьбы императора: оба события стали историческими. «Это было настоящим событием, — пишет Г.-Е. Якоб. — Было приглашено четыре тысячи человек. Поскольку объявленная цена входного билета составляла двадцать пять флоринов — цифра скандальная для того времени, — общий сбор в этот первый вечер дал сто тысяч флоринов. Баснословный доход, но сумма вовсе не чрезмерная, если учесть необходимость окупить по возможности в ближайшем будущем затраты на строительство дворца и в особенности на внутреннюю отделку. Одна серебряная посуда, выставленная в столовом зале, стоила больше шестисот тысяч флоринов».

Вольфсон был дальновидным человеком и вовсе не казался обреченным на роль ресторатора. Он родился в Лондоне в 1765 году, учился медицине и, особенно заинтересовавшись протезами, изготовлял искусственные конечности. Революционные и имперские войны благоприятствовали развитию его производства. Он снабжал инвалидов искусственными руками и ногами, а также изобрел грыжевые бандажи, пользовавшиеся огромным успехом и принесшие ему славу филантропа. Этот щедрый благодетель хорошо умел обращать себе на пользу капризы своих сограждан. Не было ни одной красивой венки, которая не хотела бы спать на изобретенной Вольфсоном «кровати здоровья», навевавшей самые сладкие сны и возбуждавшей любовные мечты, хотя в ней не было ровным счетом ничего, кроме надувного матраца из оленьей кожи.

Осыпанному почестями императором Францем, разбогатевшему на торговле бандажами, искусственными руками и «кроватями здоровья» Вольфсону удалось затмить все другие дворцы танца: зал Софьи , зал Флоры , зал У черного козла , зал Виноградная гроздь , зал У барана , зал Лунный свет , зал Новый свет . Он открыл свое заведение под знаком Аполлона, что, по его мысли, должно было обеспечить ему благосклонность как богов, так и венцев. Стоявшие вдоль стен большого зала статуи греческих богинь, муз и гениев чередовались с высокими зелеными елями. Тяжелые шелковые драпировки окаймляли двери. Вольфсон разжег любопытство венцев, опубликовав объявление, в котором сообщалось, что ему требуются двадцать четыре работника на кухню и в винный погреб, десять официантов в ресторан и четверо закройщиков. В Вене только и говорили о великолепии зала Аполлона, и каждому не терпелось в нем побывать. Перед входом теснилась громадная толпа, и для обеспечения движения пешеходов и экипажей пришлось вызвать наряд полиции. В обычные дни билет будет стоить всего пять флоринов, но и двадцать пять за вход на церемонию открытия никого не останавливали. В зал, рассчитанный на четыре тысячи танцующих, набилось пять тысяч человек, а у входа долго бушевала протестующая толпа венцев, для которых не хватило места…

В одной анонимной брошюре с почти мифологическим трепетом описывается эта памятная ночь, о которой еще долго говорили венцы. «Вообразите, дорогая Клио, круглый зал с гармоничными пропорциями, со стенами пастельной голубизны, разделенными ионическими пилястрами, по обе стороны которых сверкают два зеркала. Под карнизом по всей длине проходят две выемки, перекрытые подсвеченными изнутри разноцветными стеклами. Потолок расписан мифологическими сценами. В ресторане на каждом из сотни столов либо сверкает подсвечник, либо возлежит вырезанный из мрамора дельфин, либо высится фигура какой-нибудь богини, либо мерцает сосуд в виде раковины, из которой бьет струя воды». Оркестра в танцевальном зале не видно, здесь, словно с неба, льется музыка, и яростные звуки скрипок придают ей совершенно дьявольскую окраску. В распоряжении уставших от головокружительного вращения танцоров бильярдные залы. В саду искусственные гроты, киоски со сладостями, которые расписаны горными пейзажами, создающими полную иллюзию живой природы; между купами деревьев виднеются беседки. На втором этаже здания к услугам посетителей укромные зальчики, где можно поужинать, укрывшись от тысячи глаз. Здесь предусмотрено все и учтены все вкусы.

Открытие зала Аполлона прошло безукоризненно, если не считать того, что в гардеробе не обошлось без свалки, в результате чего несколько человек остались без пальто, а из-за неразберихи с экипажами кое-кому пришлось возвращаться домой пешком. В вышедших на следующий день газетах щепетильный Вольфсон извинялся перед своими гостями за причиненные неудобства и обещал возместить им все убытки. Пространные восторженные описания зала Аполлона читатель найдет в многочисленных газетах того времени и в таких трудах, как Прогулки по старой Вене ( Alt-Wiener Wanderungen ) Адама Мюллер-Гуттенбрунена и Описание зала Аполлона ( Schilderung des Apollosales ) барона фон Эфримфельда, вдохновившего Конрадена Крейцера на создание оперетты.

Месяцы конгресса стали благословенным периодом для зала Аполлона. Его охотно посещали коронованные особы, с удовольствием развлекавшиеся там в компании венских буржуа. Вольфсон зарабатывал большие деньги, но кончилось тем, что из-за своей расточительности и любви к роскоши он потратил их еще больше. Девальвация 1811 года разорила венцев и сделала их более благоразумными. Флорин подешевел на восемьдесят процентов, и жители Вены стали экономить на всем. Вольфсон изо всех сил старался сохранить размах своего дела, но вскоре оно поглотило все его состояние. В разгар карнавала 1819 года на стенах, где афиши одиннадцать лет назад анонсировали грандиозную церемонию открытия зала Аполлона, появились объявления о его банкротстве: «Продается за сорок тысяч флоринов дом в Обернойштифте, бывший зал Аполлона, со всем находящимся в нем имуществом, в покрытие долгов его владельца Зигмунда Вольфсона».

Поскольку каждому хотелось получить какой-то сувенир из зала Аполлона, будь то хоть какая-нибудь позолоченная серебряная тарелка или лакированный табурет, все было распродано довольно быстро, но это не спасло беднягу Вольфсона от падения с высоты роскоши и славы в мрачную нищету, и этот человек, когда-то купивший на шестьсот тысяч флоринов столового серебра, без гроша за душой прожил до восьмидесяти пяти лет исключительно благодаря благотворительности венцев.