Борис Григорьев - Повседневная жизнь российских жандармов

Архив Департамента полиции по указанию министра юстиции А. Ф. Керенского был передан в Академию наук, теперь он в Целости и сохранности находится в ГАРФ, фонд 102, и насчитывает 301 569 дел, из которых 42 тысячи — материалы Особого отдела.

См. выше о перехвате корреспонденции французского посла Шетарди во времена императрицы Елизаветы, а также английского посла Витворта при Павле I.

Иван Александрович Зыбин в Департамент полиции поступил после Петербургской классической гимназии в августе 1887 года на должность скромного «чиновника письма», потом был назначен старшим помощником делопроизводителя, а с 1902 года заведовал V отделением Особого отдела ДП, занимавшимся перлюстрацией писем и расшифровкой текстов. По воспоминаниям тогдашнего заведующего Особым отделом А. Т. Васильева, «…этот человек обладал удивительным чутьем на все, что должно было вводить в заблуждение, и не однажды, после быстрого просмотра зашифрованного документа, мог сказать, что та или другая строка не нужна и не должна учитываться при дешифровке, или же мог сразу указать на вкрапления не имеющих смысл группы цифр, которые должны были затруднить поиск ключа к шифру». На курсах штаба Отдельного корпуса жандармов И. А. Зыбин читал лекции по шифрам и секретной переписке. После революции этого уникального специалиста — возможно, единственного на всю Россию — взяла на работу ВЧК. Как складывалась его жизнь при советской власти, неизвестно.

Исследовать причины этого — не наша задача, упомянем только, что главное зло заключалось во власть предержащих чиновниках, закоснелых и самоуверенных в своих представлениях, не желавших взглянуть фактам в лицо и не сумевших принять кардинальные меры против охватившей империю революционной чумы. Свою лепту в крушение империи внесли русская интеллигенция и политиканствующая Государственная дума. Большевики лишь подхватили выпавшую из их рук власть.

Заметим мимоходом, что резко выраженных противопоказаний для зачисления в Отдельный корпус жандармов лиц еврейской национальности сформулировано не было. В результате и в ОКЖ, и в Департаменте полиции, включая самый важный и секретный его Особый отдел, работали евреи Виссарионов, Ландезен-Гартинг, генерал Секеринский и многие другие (еврейское происхождение Рачковского оспаривалось некоторыми его современниками, в частности Спиридовичем).

Жандармские дивизионы, созданные при Московском, Петербургском и Варшавском губернских жандармских управлениях, выполняли роль конной полиции и охраны в общественных местах.

В 15-м томе «Архива Русской революции» (Берлин, 1924), где были опубликованы воспоминания Спиридовича «При царском режиме», говорилось: «После революции один очень почтенный старик-революционер, работавший на разборке дел Департамента полиции, рассказал мне, что правительство Керенского имело намерение опубликовать списки всех сотрудников Департамента. Но когда стали подготовлять работу, то число их за все время существования Департамента… дошло до цифры 10000. Мысль об опубликовании оставили». Приведенную цитату опустили в советском издании этих воспоминаний — естественно, по идеологическим соображениям.

Работа С. В. Зубатова внутри рабочего движения и его успешная попытка отвлечь пролетариат от революции — особое место в биографии этого незаурядного человека, но ее мы в данной книге не касаемся. Скажем только, что деятельность эта была настолько успешной, что ее опыт распространили на другие губернии России. Нашлись у Зубатова и последователи, а некоторое время спустя можно было бы говорить о решительном и полном преодолении рабочим движением «детской болезни левизны марксизма», если бы не интриги, русское чинодральное дуроломство и зависть. Зубатова ошельмовали, его эксперимент запретили, а самого из полиции уволили. В 1917 году, при первом известии об отречении Николая II от престола, С. В. Зубатов застрелился в своей замоскворецкой квартире.

После увольнения С. В. Зубатова из Департамента полиции Е. П. Медников оставался на посту руководителя наружного наблюдения ДП до 1906 года, а затем в ранге надворного советника (гражданский чин VII класса по Табели о рангах, соответствующий воинскому званию «подполковник»), получив право на потомственное дворянство, вышел на пенсию и поселился в своем имении в Гороховецком уезде Владимирской губернии. В 1910 году Медникова постигло тяжелое душевное заболевание, и до 1913 года он лечился в психиатрической больнице. Скончался 2 декабря 1914 года.

С 1902 года Л. П. Меньщиков — помощник начальника Московского охранного отделения, с 1903 года — старший помощник делопроизводителя Особого отдела Департамента полиции. В 1905 году он предаст полицию и сообщит эсерам о том, что Азеф и Татаров работают на охранку. В 1907 году выйдет в отставку и вместе со своим архивом выедет в Финляндию, в том же году вступит в контакт с В. Л. Бурцевым и выступит в печати с разоблачениями многих секретных сотрудников Департамента полиции.

В Прогрессивный блок, образованный в 1915 году, входили так называемые прогрессисты, кадеты, октябристы, центристы и еще некоторые буржуазные фракции Госдумы.

А. П. Мартынов убежден, что именно либерально-буржуазные силы виноваты в том, что произошла Февральская революция 1917 года. Ни РСДРП, ни эсеры не были в состоянии повлиять на события.

Интересно отметить, что спустя много лет, уже после революции, судьба свела Заварзина с Лебедевым на Кавказе Лебедев был комиссаром Временного правительства — важен, властен и речист, а Заварзин — скромный опальный офицер. Их взгляды встретились. Лебедев предпочел сделать вид, что не узнал своего врага. После Октябрьского переворота эсеровский деятель умрет в сибирской ссылке от чахотки…

Такова, кстати, была ее гражданская профессия.

За покушение на Новицкого Фрума Фрумкина получила 11 лет каторги, но по манифесту 1905 года вышла на свободу и была отправлена на поселение. По дороге туда она сбежала и явилась в Москву, чтобы убить московского градоначальника, бросив в него бомбу. Ее поймали и в 1907 году приговорили к смертной казни.

Мемуарист осторожничает и не сообщает имя этой сотрудницы. Речь в данном случае идет о знаменитой Зинаиде Гернгросс-Жученко, выпускнице Смольного института, которая, уже отойдя от дела, не побоялась открыто и с гордостью сообщить Бурцеву о своем сотрудничестве с охранкой, после того как тот выяснил ее «подноготную». На эсеров ее идейная ярость, вероятно, произвела такое сильное впечатление, что они ее не тронули.