Саул Боровой - Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины»

Житель Стародуба Григорий Климов, рассказывая московским властям в самые первые месяцы крестьянской войны о событиях на Украине, сообщил между прочим об отношении евреев к Хмельницкому: «а жиды де многие крестяца и приставают к их же войску [130] Войску Хмельницкого. . А лях де хотя и похочет креститца, а их не принимают, а всех побивают» [131] Акты Южной и Западной России, т. III, стр. 215. . Значит, если верить стародубцу, еврейское население массами переходит к Хмельницкому, и это приветствуется повстанцами. С не меньшей категоричностью говорит об этом же Федор Арсеньев в донесении к царю Алексею Михайловичу. Он пишет (2 декабря 1648 г.), что, по полученным им сведениям, Хмельницкий захватил Вишневецкого в плен. Многие же евреи крестились и живут теперь в городах заодно с казаками [132] Там же, т. VIII, стр. 281. . В актовом материале московских приказов сохранилось еще одно весьма глухое известие (со слов какого-то грека-купца) о том, что «иные де многие жиды крестились» [133] Там же, т. III, № 226, стр. 236. Ср. также любопытное сообщение о некоем «торговом человеке, Афоньке Григорьеве», родом «жидовине», который «за гетмана Богдана Хмельницкого, в Нижине крестился в православную христианскую веру». «Акты московского государства», т. III, № 575, стр. 359. .

Здесь же следует отметить один запечатленный в раввинских респонсах факт, сам по себе на первый взгляд незначительный, но представляющийся нам весьма знаменательным. Никольсбургский (в Моравии) раввин записал следующее свидетельское показание: «Я знаю эту женщину, и имя ее Буня, на нашем языке Бунька, а мужа ее звали Иосиф, и они проживали в святой общине Бурза… а в четверг, после праздника, туда явились бунтовщики и вечером того же дня они учинили резню среди бежавших туда евреев… И вот, я знаю, что именно тогда муж этой женщины был убит рабочим, мстившим ему за то, что тот иногда бил его, когда он портил работу… После этого показала женщина: рабочий указанного еврея, прислужник в принадлежащем ему шинке, зарезал из мести». Мы выделяем этот респонс [134] Респонсы Zemach zedek. Амстердам, 1675, § 101. из многочисленных аналогичных свидетельств, так как по ряду признаков представляется почти несомненным, что убийцей упомянутого Иосифа был еврей [135] Он назван «poel» — этим термином в еврейской актовой литературе обозначается всегда еврей-рабочий, подручный у ремесленника. Вместе с тем, цитируемый текст, говоря об этом poel-e, не прибавляет ни одного из эпитетов, употребляемых и почти обязательных при всяком упоминании «злодея»-нееврея. . Таким образом, есть как будто основание считать, что в данном случае мы встречаемся с фактом классовой мести еврея-работника, действовавшего под влиянием революционного подъема, охватившего «иноверные» массы.

Нет сомнения, что дальнейшие исследования различных источников эпохи крестьянской войны дадут еще дополнительный материал к вопросу об участии социальных низов еврейского населения Украины в антифеодальной борьбе. Нужно ли напоминать, что даже самая постановка такой проблемы совершенно невероятна для националистической историографии «Хмельничины» во всех ее национальных секторах.

Что же рассказывают еврейские хроники об участии в крестьянской войне социальных низов еврейского населения?

Переход на сторону повстанцев был неизбежно связан (в исторически сложившихся условиях) с актом крещения, но крещение было зачастую и единственным способом сохранить свою жизнь. И в большинстве случаев, когда хронисты говорят о крещении, нельзя еще делать вывода, что мы здесь встречаемся с переходом в ряды повстанцев. Следует тут же отметить, что хронисты чрезвычайно нехотя говорят вообще о случаях «измены вере». Некоторые, например, Саббатай Гакоген Рапопорт, об этих фактах не говорят вовсе.

Ганновер и Мейер из Щебржешина отделываются одним упоминанием [136] Ганновер, л. 7, Мейер из Щебржешина, стр. 113. ; автор «Плача» также чрезвычайно лаконичен: говоря о разгроме Погребища и Прилук, он отмечает: «многие изменили своей вере» [137] «Плач», стр. 203. . Но зато все хронисты становятся значительно красноречивее, когда рассказывают о последовавшем после победы польского панства возвращении в иудейство крестившихся [138] Ср. особенно Ганновер, л. 10. .

Автор Tit hajawan [139] Хроника «Tit hajawan» Самуила б. Натана, 1-е изд. Венеция s. а. (са 1660). Цитирую по лучшему переизданию в книге S. Bemefeld, Sepher hadmooth, В. III, Berlin, 1926, p. 141–157. Цитируется дальше «Tit hajawan». не поставил себе никаких далеко идущих историографических или литературных задач; он с протокольной сухостью фиксировал факты. И он в нескольких местах после упоминания местности вместо привычного «убито столько-то душ евреев» отмечает «крестились» [140] «Tit hajawan», стр. 145, 148. . Но одна запись в этой хронике привлекает особое внимание. При упоминании местности «Петровы ворота» [141] Географическая номенклатура дана в хрониках в такой ужасающей транскрипции, что в большинстве случаев ее не удается расшифровать. записано: «Было там много евреев. Часть их отправилась на войну [142] Очевидно, против повстанцев. , часть же крестилась» [143] «Tit hajawan», p. 145. . И невольно возникает мысль, не является ли эта лапидарная запись глухим отголоском острой внутренней борьбы, расколовшей еврейское население поселения на два лагеря: на врагов и на союзников восстания. А о скольких аналогичных фактах до нас не дошло никаких сведений… Это все, что может быть извлечено из еврейских хроник по интересующему нас вопросу. Мы не находим у них ни одного прямого указания. Но надо полагать, что наши хронисты знали об этом значительно больше, чем сочли нужным поведать.

Из предшествующих замечаний видно, что мы далеки от утверждения о сколько-нибудь массовом переходе еврейских социальных низов на сторону повстанцев. Но такое явление, частично засвидетельствованное другими источниками, в каких-то ограниченных масштабах бесспорно имело место. Установление истинных масштабов этого явления — одна из интереснейших очередных проблем, стоящих перед исследователями истории крестьянской войны на Украине. Об этом явлении не могли не знать еврейские хронисты. Но их молчание, конечно, не случайно. Оно достаточно красноречиво и определилось их политико-идеологическими установками.

Страшные по своей неожиданности и трагические по своим последствиям события крестьянской войны на Украине эксплуататорскими классами еврейства самым широким образом используются для укрепления идеологии национально-религиозного единства — этого основного средства их духовного господства над массами. И умный и наблюдательный мистик Ганновер, велеречивый обыватель Мейер из Щебржешина, сентиментальный автор «Плача», строгий охранитель традиций Саббатай Гакоген Рапопорт, многочисленные сочинители поминальных молитв — все они полностью подчиняют этой задаче свое изложение и расценивают свои произведения в первую очередь с точки зрения их соответствующего воспитательного значения.