Рой Медведев - К суду истории. О Сталине и сталинизме

Крайне злопамятный Сталин не прощал ни своих унижений, ни критики в свой адрес, даже если потом его оппонент много лет славословил в адрес Сталина. Но Сталин мог и легко «простить» критику или даже оскорбление в адрес того или иного из своих приближенных, иногда это даже его забавляло. В первой половине 30-х годов Сталин нередко бывал в доме у М. Горького. Здесь в неофициальной обстановке происходили встречи членов правительства с наиболее известными из представителей интеллигенции. На одной из таких встреч всесильный тогда нарком внутренних дел Г. Ягода подошел, чтобы чокнуться бокалами и поговорить с известным писателем Всеволодом Ивановым, автором пьесы «Бронепоезд 14-69». «Я с палачами не пью», – громко произнес Иванов. Все замолчали, не зная, как реагировать на инцидент. Но Сталин расхохотался и похлопал Ягоду по плечу. «Здорово он тебя отбрил», – так же громко сказал Сталин. Протрезвевший Иванов отделался смущением и испугом. Ягода же через год был отстранен, а еще через два года расстрелян.

Во многих воспоминаниях отмечается огромная сила воли Сталина.

«Основное психологическое свойство Сталина, – писал в 1939 году в своем дневнике Ф. Ф. Раскольников, – которое дало ему решительный перевес, как сила делает льва царем пустыни, – это необычайная, сверхчеловеческая сила воли. Он всегда знает, что хочет, и с неуклонной, неумолимой методичностью, постепенно добивается своей цели. "Поскольку власть в моих руках, я – постепеновец", – сказал он мне однажды. В тиши кабинета, в глубоком одиночестве он тщательно обдумывает план действий и с тонким расчетом наносит внезапный и верный удар. Сила воли Сталина подавляет, уничтожает индивидуальность подпавших под его влияние людей. Ему легко удалось "подмять" под себя не только мягкого и слабохарактерного М. И. Калинина, но даже таких волевых людей, как Л. М. Каганович. Сталин не нуждается в советниках, ему нужны только исполнители. Поэтому он требует от ближайших помощников полного подчинения, повиновения, покорности, безропотной рабской дисциплины. Он не любит людей, имеющих свое мнение, и со свойственной ему грубостью отталкивает их от себя. Он малообразован... Ему недостает реализма, которым обладал Ленин и, в меньшей степени, Рыков. У него нет дальновидности. Предпринимая какой-нибудь шаг, он не в состоянии взвесить его последствий. Он постериорен. Он не предусматривает события и не руководит стихией, как Ленин, а плетется в хвосте событий, плывет по течению. Как все полуинтеллигенты, нахватавшиеся обрывков знаний, Сталин ненавидит настоящую культурную интеллигенцию: партийную и беспартийную в равной мере. Сталин лишен гибкости государственного человека. У него психология Зелим-хана, кавказского разбойника, дорвавшегося до единоличной власти. Презирая людей, он считает себя полновластным хозяином над их жизнью и смертью. Узкий сектант, он исходит из предвзятой схемы. Он такой же схематик, как Н. И. Бухарин, с той разницей, что последний был теоретически образованным человеком. Сталин стремится загнать жизнь в изготовленные им рамки. Чем податливее живая жизнь укладывается в тесное прокрустово ложе, тем сильнее он коверкает и ломает ее, обрубая ей члены. Он знает законы формальной логики, его умозаключения логически вытекают из предпосылок. Однако на фоне других, более выдающихся современников он никогда не блистал умом. Зато он необычайно хитер... В искусстве "перехитрить" никто не может соревноваться со Сталиным. При этом он коварен, вероломен и мстителен. Слово "дружба" для него пустой звук. Он резко отшвырнул от себя и послал на расправу такого закадычного друга, как Енукидзе. В домашнем быту Сталин – человек с потребностями ссыльнопоселенца. Он живет очень скромно и просто, потому что с фанатизмом аскета презирает жизненные блага: ни жизненные удобства, ни еда его просто не интересуют. Даже в друзьях он не нуждается» [519] .

Раскольников хорошо знал Сталина, но и нарисованный им портрет нуждается в дополнениях. Да, Сталин был волевым человеком, он был непреклонен и тверд в достижениях своих целей. Эти качества импонировали многим большевикам, создавая Сталину репутацию несгибаемого борца. Однако вовсе не потому Сталин уничтожил одних и подчинил других руководителей партии, что был более твердым и волевым человеком, чем Киров, Орджоникидзе, Чубарь, Якир или Дыбенко. Убийца, который стреляет из-за угла, вовсе не должен быть «более волевым» человеком, чем его жертва. Честный человек не совершает преступлений не потому, что у него «слабая воля». Мы называем нередко сильным человека, который без труда отбрасывает все принятые между людьми нормы взаимоотношений и все правила честной борьбы. А между тем большинство преступлений свидетельствует не о силе воли, но о слабости моральных принципов и убеждений у того или иного преступника.

Да, Сталин был сильной личностью. Но у него не было «сверхчеловеческой силы воли». У Сталина никогда не было твердых моральных убеждений, он не имел ни любви, ни уважения к людям и не стремился служить им. Он не признавал никаких правил в политической борьбе. Используя преимущества своего положения и нанося неожиданные и коварные удары, Сталин сумел уничтожить многих сильных людей. Но как вел бы он себя сам, если бы его подвергли тем истязаниям и унижениям в застенках НКВД, на которые он обрек своих соратников?

Недостаточным является упоминание Раскольниковым хитрости Сталина. Сталин был не просто хитер и лицемерен. Это был артист, способный надевать на себя любую личину.

Мы уже говорили об исключительной жестокости Сталина. Эта жестокость проявлялась не только в общественной деятельности. 3. Г. Орджоникидзе рассказывала своим друзьям, что ей всегда было тяжело бывать в гостях у Сталина, который любил поиздеваться над своими ближними. Объектом таких издевательств нередко становился личный секретарь Сталина А. Поскребышев. Однажды под Новый год Сталин стал сворачивать бумажки в маленькие трубочки и надевать их на пальцы Поскребышева. Потом он зажег эти трубочки вместо новогодних свечей. Поскребышев извивался и корчился от боли, но не смел сбросить эти колпачки.

Объектами таких издевательских «шуток» становились нередко и ответственные работники, приглашенные к Сталину. Новичка могли для «развлечения» столкнуть в пруд на даче Сталина или же за столом предложить ему произнести тост, а в это время подложить ему на стул торт или в лучшем случае помидор.

И в то же время, как мы уже говорили выше, Сталин мог быть предельно любезным хозяином. Своим гостям он преподносил цветы, самолично срезая их в саду. Гитлер, впрочем, тоже очень любил дарить гостям букеты цветов. Многих это сбивало с толку, особенно иностранных гостей Сталина. Не сумел понять Сталина английский писатель-фантаст Г. Уэллс, который в 1934 году после визита в США, где он беседовал с Ф. Рузвельтом, приехал в Москву. Излагая впечатление от встреч со Сталиным, Уэллс писал: «Я сознаюсь, что подходил к Сталину с некоторым подозрением и предубеждением. В моем сознании был создан образ очень осторожного, сосредоточенного в себе фанатика, деспота, завистливого, подозрительного монополизатора власти. Я склонялся разделить точку зрения Троцкого на Сталина... Я ожидал встретить безжалостного, жесткого доктринера – насколько это возможно у грузина – горца, чей дух никогда полностью не вырывался из родных горных долин».