Рой Медведев - К суду истории. О Сталине и сталинизме

ОТСУТСТВИЕ ГЛАСНОСТИ И СВОБОДЫ КРИТИКИ

Главная газета большевиков не зря имела название «Правда». В 1917 году все партии пользовались свободой слова, но именно большевики сплотили вокруг своих лозунгов большинство рабочего класса и значительную часть солдат и крестьян. Борясь против царизма или буржуазного Временного правительства, большевики выступали за максимальную гласность и свободу критики. Но Сталину в борьбе против его политических противников, в его интригах, провокациях и демагогии не нужна была гласность и свобода критики. Вся деятельность НКВД в 30-е годы проводилась в глубокой тайне, и всякая попытка проникнуть в эту тайну сама по себе рассматривалась как преступление.

Стена молчания окружала, например, судьбу Постышева, Косиора, Чубаря, Эйхе, Рудзутака. Об аресте десятков и сотен других крупнейших деятелей партии ничего не сообщалось в газетах, об этом приходилось догадываться по разного рода намекам или получать краткую устную информацию. Газеты были полны призывов к борьбе против «врагов народа», но это не была «гласность». Поэтому даже и люди, более осведомленные, чем другие, знали, как правило, о репрессиях в своей отрасли, области, среде. Громадные масштабы террора ускользали и от их сознания. Этому же способствовала и вакханалия постоянных перемещений работников из одной области в другую, с одной должности на другую, которая была характерна для 1937 – 1939 гг. Было часто неизвестно – арестован или перемещен на другую работу тот или иной деятель партии. Даже родные арестованных часто ничего не знали об их судьбе. Подло обманывая родственников, органы НКВД чаще всего не сообщали им о смерти узников. Играя на иллюзиях и надеждах близких, органы НКВД придумали лживую форму о ссылке уже расстрелянных «врагов народа» в отдаленные лагеря «без права переписки».

Во многих случаях Сталин и НКВД предпочитали прямым репрессиям методы тайного террора. Работники НКВД инсценировали нападение «грабителей» на квартиру того или иного неугодного им человека. Именно так была убита жена Мейерхольда – актриса Зинаида Райх, боровшаяся за освобождение мужа. Грабители, совершившие налет на ее квартиру, оставили, по свидетельству И. Эренбурга, нетронутыми многие ценные вещи, но убили 3. Райх, нанеся ей 17 ножевых ран и похитив подготовленные ею документы. Отдельных политических деятелей убивали дома, в гостинице, на охоте, в рабочем кабинете, выбрасывали из окна, отравляли, а затем сообщали о смерти от сердечного приступа, о несчастном случае или самоубийстве. Так, например, был отравлен Нестор Лакоба, тело которого было затем перевезено из Тбилиси в Сухуми для торжественного захоронения. (Позднее гроб с телом Лакобы, которого посмертно объявили «врагом народа», был выкопан из могилы в центре города и захоронен в безымянной могиле в другом месте.)

Типична в этом отношении судьба первого секретаря ЦК Армении А. Ханджяна. Как сообщил на XXII съезде КПСС А. Н. Шелепин, Ханджян был убит лично Берией в Тбилиси. По свидетельству бывшей работницы аппарата КПК А. Ивановой, находившейся в день убийства Ханджяна в соседнем с Берией кабинете и слышавшей выстрел, труп Ханджяна был отвезен в гостиницу, где обычно останавливались приехавшие из Армении партийные работники. Сообщники Берии положили труп Ханджяна на кровать и выстрелили в воздух. В карманы убитого, по свидетельству С. О. Газаряна, были положены два заранее подготовленных письма: прощальное – жене Розе и другое, адресованное самому Берии. Во втором письме Ханджян «писал», что он якобы запутался в своих делах и решил покончить с собой. Предательски убив Ханджяна, Берия и его клика обвинили ими же убитого человека в «позорном малодушии». По всему Закавказью в июле 1936 года прошли партийные собрания с осуждением «трусости» и «малодушия» Ханджяна. В передовой статье армянской партийной газеты можно было прочесть: «9 июля выстрелом из револьвера покончил с собой секретарь ЦК КП(б) Армении А. Ханджян. Большевистская партия всегда сурово осуждала самоубийство членов партии как акт малодушия. Особенно клеймила она позором, когда акт предательской трусости допускает руководитель партийной организации... За последние 3 – 4 года Закавказский краевой комитет во главе со стойким руководителем большевиков Закавказья Лаврентием Берия оказывал громадную помощь в работе Коммунистической партии Армении, ЦК Армении и его бывшему руководителю Ханджяну... И в этот момент пользующийся огромной помощью и поддержкой партии, поднятый на огромную высоту руководителя целой парторганизации, стреляет в себя и позорно кончает жизнь самоубийством А. Ханджян. Этот выстрел мы не можем назвать иначе как предательским выстрелом» [554] .

А уже через несколько месяцев было объявлено, что Ханджян был «врагом народа», что повело к большому числу арестов в Армении.

Помимо подобного политического бандитизма «государственные» деятели из сталинского окружения совершали немало и «обычных» уголовных преступлений. Они возводили себе и родным роскошные особняки, незаконно расходуя миллионы рублей. Они создавали (подобно Г. Ф. Александрову – ведущему «идеологу» и видному деятелю сталинской администрации) тайные публичные дома. А такой негодяй, как Берия, проезжая на машине по улицам Москвы, выслеживал молодых женщин и девушек, которых доставляли затем к нему в особняк. И во всех этих делах Сталину и его окружению было на руку, в первую очередь, именно отсутствие гласности в нашей стране.

Еще Маркс и Энгельс неоднократно говорили, что полная гласность – это важнейшее средство противостоять не только интригам правительства, но и злоупотреблениям внутри самой революционной партии. Говоря о воспитании подходящих работников для руководства партией, Ленин заявлял, что для этой цели необходимо создать такую обстановку, чтобы партия «видела перед собой, как на ладони, всю деятельность каждого кандидата на этот высокий пост, чтобы она ознакомилась даже с их индивидуальными особенностями, с их сильными и слабыми сторонами, с их победами и поражениями... Света, побольше света! ...Масса должна иметь право знать и проверять каждый, даже самый малый шаг в их деятельности» [555] .

Известно, что лозунг свободы слова и печати выдвигался во всякой подлинно демократической революции. В период Великой Французской революции в «Декларации прав человека и гражданина» в статье 5 говорилось: «Право мирных собраний, а также право провозглашения своих взглядов, будь то в печати или любым иным путем, являются столь необходимыми следствиями принципа свободы человека, что самая необходимость заявить об этом предполагает наличие деспотизма в настоящее время или в недавнем прошлом» [556] .