Рой Медведев - К суду истории. О Сталине и сталинизме

РАЗРЫВ МЕЖДУ СЛОВОМ И ДЕЛОМ

Идеология и практика культа личности противоречили марксизму и научному социализму. Из этого кричащего противоречия родилась одна из наиболее характерных и опасных особенностей сталинского режима и «эпохи Сталина» – глубокий разрыв между словом и делом.

В предыдущих главах нашей книги приводилось уже много случаев поразительного по своему цинизму двурушничества Сталина, который говорил одно, а делал прямо противоположное. Он говорил, например, о коллективном руководстве, а все почти важные вопросы решал единолично. Он говорил об укреплении союза между рабочими и крестьянами, а сам постоянно нарушал этот союз. Он говорил о добровольности коллективизации, но лично санкционировал самое грубое принуждение. Одобрив в 1932 году выселение на Север многих станиц Кубани, Сталин заявлял: «Не в крестьянах надо искать причину затруднений в хлебозаготовках, а в нас самих, в наших собственных рядах. Ибо мы стоим у власти, мы располагаем средствами государства, мы призваны руководить колхозами, и мы должны нести всю полноту ответственности за работу в деревне» [848] .

Именно Сталин заявлял, что историю нельзя ни улучшать, ни ухудшать. Но именно Сталин бесцеремонно фальсифицировал эту историю. Тысячи раз обманывая народ и партию, Сталин ханжески говорил о необходимости для большевиков смотреть в глаза действительности. «Не дай бог, – заявлял он, – если мы заразимся болезнью правды. Большевики тем, между прочим, и отличаются от всякой иной партии, что они не боятся правды, не боятся взглянуть правде в глаза, как бы она ни была горька» [849] .

«Сын за отца не отвечает», – заявлял Сталин, а между тем повсюду распространялись устные инструкции о всякого рода ограничениях прав детей, чьи отцы стали жертвами произвола времен Сталина. Принижая Ленина, Сталин нередко говорил: «Куда мне с Лениным равняться!» [850] Обвиняя сотни тысяч безвинных советских людей в тайных заговорах против Советской власти, Сталин сам составил и осуществил заговор с целью узурпации власти в стране и партии.

Преследуя интеллигенцию, Сталин одновременно решительно высказывался против «махаевщины» и называл интеллигенцию «солью земли советской». «Напишите правду!» – кратко сказал Сталин во время одной из бесед с писателями о задачах советской литературы. Собеседники спрашивали его, о чем они должны писать в первую очередь. Но в то же время Сталин поощрял в литературе именно ложь и приукрашивание действительности.

Санкционируя арест миллионов и расстрел сотен тысяч честных советских граждан, спокойно или даже с удовлетворением взирая на массовый террор, охвативший страну, Сталин говорил о внимании к людям. Везде можно было видеть в 30-е годы плакаты со словами Сталина: «Надо беречь каждого способного и понимающего работника, беречь и выращивать его. Людей надо выращивать также заботливо, как садовник выращивает облюбованное плодовое дерево»; «Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим являются люди, кадры» [851] .

На словах Сталин много раз возражал против культа личности. Когда в 1932 году общество старых большевиков попросило Сталина разрешить открытие выставки документов, отражающих его жизнь и деятельность, он ответил отказом. «Я против, – писал Сталин, – так как подобные начинания ведут к установлению «культа личности», что вредно и несовместимо с духом партии» [852] . А через несколько лет общество старых большевиков было закрыто, но открыты сотни и тысячи выставок, прославляющих жизнь и деятельность Сталина.

«Вы говорите о Вашей "преданности" мне, – выговаривал Сталин в своем письме к Шатуновскому, – может, это случайно сорвавшаяся фраза. Может быть... Но если это не случайная фраза, то я советовал бы Вам отбросить прочь принцип преданности лицам. Это не по-большевистски. Имейте преданность к рабочему классу, его партии, его государству, но не смешивайте ее с преданностью лицам, с этой пустой и ненужной интеллигентской побрякушкой» [853] .

«Письмо Шатуновскому» было впервые опубликовано в тринадцатом томе Собрания сочинений Сталина в 1951 году. А между тем в эти годы в каждой газете и в каждой речи говорилось именно о личной преданности Сталину, причем гораздо чаще, чем о преданности рабочему классу, партии и государству. В 1949 году во втором томе Собрания сочинений Сталина можно было прочесть следующие слова из его речи конца 20-х годов: «Тот факт, что вожди, идя вверх, отдаляются от масс, а массы начинают смотреть на них снизу вверх, не решаясь их критиковать, – этот факт не может не создавать известной опасности отрыва вождей от масс и отдаления масс. Опасность эта может привести к тому, что вожди могут зазнаться и признать себя непогрешимыми. А что может быть хорошего в том, что руководящие верхи зазнаются и начнут глядеть на массы сверху вниз? Ясно, что ничего, кроме гибели для партии, не может выйти из этого» [854] .

Комментарии тут, как говорится, излишни.

Глубокий знаток человеческих пороков, хорошо разбирающийся в особенностях бюрократической психологии, Сталин настойчиво и последовательно насаждал чинопочитание во всех сферах общественной и государственной жизни. Именно во времена Сталина были разработаны многочисленные «табели о рангах», причем повышение в чине сопровождалось не только увеличением ответственности и зарплаты, но строго определенных для каждого чина привилегий. Специальная форма и знаки отличия существовали не только в армии, но также у работников суда и прокуратуры, у железнодорожников, у дипломатов. Самый высокий в стране чин Генералиссимуса, был, конечно, у самого Сталина. И в эти годы в Собрании сочинений Сталина можно было прочесть его слова: «Я вообще не любитель чинопочитателей... » [855]

А сколько хороших призывов делал Сталин насчет всемерного развития критики и самокритики! Он заявлял, например: «Иногда говорят, что самокритика – вещь хорошая для партии, которая не пришла еще к власти и которой "нечего терять", но самокритика опасна и вредна для партии, которая уже пришла к власти, которая имеет в окружении враждебные силы и против которой могут использовать враги разоблачение ее слабостей. Это совершенно неверно. Наоборот, именно потому, что большевизм пришел к власти, именно потому, что большевики могут зазнаться, благодаря успехам нашего строительства, именно потому, что большевики могут не заметить своих слабостей и тем облегчить дело своих врагов, именно поэтому нужна самокритика особенно теперь, особенно после взятия власти... Без самокритики нет правильного воспитания партии, класса, масс, нет большевизма» [856] .

Это были, конечно, прекрасные слова, и их часто цитировали, но не старались следовать им, как не следовал им и сам Сталин.