Алексей Подъяпольский - Пропавшая история

«Африканская экспедиция» была дополнением к «расстрелянному брату» и преследовала ту же цель — поднять свою значимость в глазах окружающих, в первую очередь русских эмигрантов.

В Турции ещё работало русское (не советское!) консульство, с его помощью Миролюбов и попал в Прагу, где получил промышленную специальность и даже учёную степень. Это был уже третий его университет в жизни, поэтому Миролюбов и прошёл учёбу так быстро, защитив даже докторскую диссертацию.

В 1924 году Миролюбов переехал в Бельгию, где и познакомился с Изенбеком. Он рассказал о своей жизни, интересу к истории, Изенбек на это должен был сразу обратить внимание. Он стал приглядываться к Миролюбову и приглядывался… три года, прежде чем вроде бы случайно показал ему дощечки.

Потом началось их копирование, работа велась несколько странно. То копирование шло 15 минут в присутствии Изенбека, то он запирал Миролюбова в квартире на несколько часов, а сам уходил куда-то. Изенбек явно не доверял своему приятелю, это понять можно, ведь дощечки представляли колоссальную ценность. Куда уходил Изенбек, заперев Миролюбова в квартире, можно только гадать. Но один раз он ушёл на двое суток, и неизвестно, где он был всё это время.

Известно, что Изенбек пил, стараясь алкоголем перебить тягу к кокаину (и не похоже, что это ему удалось). Двое суток можно было пропьянствовать где угодно, но Миролюбов запомнил, что такое было всего один раз, а это наводит на некоторые размышления.

Более-менее дружеские отношения Изенбек поддерживал только с Миролюбовым, жены не имел, про любовницу ничего не известно, как неизвестно и про его… вероятную, но нерегулярную переписку с одним или несколькими адресатами.

За двое суток в те годы можно было съездить из Брюсселя в Париж, Амстердам, Берлин, а также в более близкие города Бельгии, Франции, Голландии, Германии и вернуться обратно.

К сожалению, неизвестен даже год, когда произошёл этот случай, Миролюбов отметил лишь продолжительность отлучки Изенбека, но в данном случае дата роли не играет, т.к. цель поездки была прежней — продажа дощечек.

Двое суток минус время на дорогу туда и обратно, остаётся неизвестно сколько часов на переговоры — куда мог ездить Изенбек?

Только в одну из близлежащих стран — в Германию!

Изенбек умер в августе 1941 года, завещав всё своё имущество Миролюбову, но из 660 картин тому досталось лишь 60, оценённых в 50 тысяч долларов, остальное изъяли гитлеровцы. Странно, что они не забрали всё подчистую — на них это не похоже. 50 тысяч долларов и сейчас являются хорошей суммой, а в военные и послевоенные годы это было большое состояние. Нацисты же всё-таки оставили Миролюбову часть наследства, а ведь такое могло быть только в случае… его сотрудничества с ними.

Но Миролюбов не сотрудничал с гитлеровцами, это можно сказать точно. Причиной благосклонности к нему нацистов был Изенбек, который пытался продать дощечки кому-то в Германии. Эта попытка была предпринята либо перед приходом Гитлера к власти, либо сразу после. В обоих случаях фашистам было не до покупок раритетов неясного происхождения, но прошло несколько лет, и ситуация изменилась.

Укрепив свою власть в Германии, создав СС «Аненербе», гитлеровцы вспомнили про Изенбека и его дощечки. С ним вошли в контакт и присмотрелись к нему внимательнее, сразу заметив, что он пьёт и употребляет наркотики. По этой причине в агенты он не годился, но Изенбек был талантливым художником — это гитлеровцы поняли сразу. А талантливый художник может быть неплохим психологом — эту древнюю истину должны были знать в первую очередь в «Аненербе», а уж потом в абвере, СД и гестапо. Изенбека попросили (небесплатно, разумеется) составить психологические портреты всех его знакомых эмигрантов, он это сделал.

Как он охарактеризовал Миролюбова, сказать трудно, но в характеристике наверняка было: «Окончил три университета, экспедиция в Африку, специалист по древнеславянской истории и письменности, ненавидит большевиков, расстрелявших его брата».

Все характеристики были где-то внимательно изучены, а потом в окружении Миролюбова появился тихий и неприметный немец, выходец из России, Марк Шеффель, сотрудник организации СС «Аненербе». Он быстро понял, что как научный специалист Миролюбов интереса для рейха не представляет. Он наверняка доложил начальству об этом, отметив лишь одну черту в характере Миролюбова, полезную для рейха, — его ненависть к большевикам.

Гитлеровская Германия уже готовилась в войне с СССР, а после завоевания России рейху потребуется создать на завоёванных территориях администрацию из местного населения, и очень желательно, чтобы эти люди были настроены антибольшевистски (антисоветски).

Сам не зная того, Миролюбов был «зачислен в резерв» будущей администрации «восточных земель рейха»: в августе 1941 года в Берлине гордились успехами на Восточном фронте, поэтому и получил тогда Миролюбов часть наследства Изенбека — нужным людям надо изредка бросать куски с барского стола. Потом ситуация на Восточном фронте начала меняться не в пользу Германии, гитлеровцам стало не до Миролюбова, а после Сталинграда про него наверняка напрочь забыли — вот и вся тайна недополученного им наследства.

Изенбека же никто не убивал, он умер сам — от наркотиков или алкоголя (или от того и другого вместе). Гитлеровцам незачем было его убивать — он не вызывал у них никаких подозрений да ещё и оказал рейху некоторые услуги. Но абсолютное большинство его работ они конфисковали — уж в чём-чём, а в экспертах по живописи в «Аненербе» недостатка не было, они сразу оценили талант художника-эмигранта.

Дощечки же были направлены на тщательную научную экспертизу, заключение было однозначным: их возраст минимум тысяча лет! Это ещё до немцев должен был понять окончивший Академию художеств член-корреспондент Академии наук по археологии Ф.А. (Али) Изенбек, годами внимательно рассматривавший дощечки, у него был верный глаз — на изготовление такой подделки потребовались бы десятилетия, а о способах изготовления подделок он должен был знать ещё с Академии художеств.

Миролюбов же всё-таки написал свою «Песню о Святославе», но она так и осталась неизданной — всем было понятно, что она никуда не годится. Для Миролюбова, десятилетиями создававшего для окружающих образ собственной значимости, это должно было быть сильнейшим ударом по самолюбию. В таких случаях люди подобного типа начинают винить в своих неудачах других, ища причины в прошлых событиях и знакомствах.

Миролюбов вспомнил Изенбека с его дощечками и… мгновенно должен был понять, что это был тот самый единственный шанс, который выпадает каждому человеку только раз в жизни. Он всё же попробовал ещё раз показать свою значимость, стал сообщать о «Книге Велеса» различным западным специалистам и изданиям, но было поздно — шли послевоенные годы и «холодная война», возвеличивать древнерусскую историю и культуру Западу было нежелательно, широкой известности история с «Книгой Велеса» не получила как тогда, так и ныне.