Наталья Горбаневская - Полдень: Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади

в яблочко ли, в круг,

друг мой Боттичелли.

Крепче кистью вдарь

одеревенелой,

отплеснется дань

пенною Венерой.

Всё на свете – блиц,

и шалеют блицы

над толпой без лиц

во дворце Уффици.

Сознавая риск

спин изображенья,

щелкает турист

до изнеможенья.

Всё на свете – свет,

верно, друг мой Сандро?

В свете – дар и цвет,

только тьма бездарна,

как толкучка в зале,

и бесцветна тьма,

как моя, в Казани,

темная тюрьма.

Из той же книги, раздел «Двадцать четыре стихотворения» (январь–май 1983)

За эти годы скончались трое из числа демонстрантов. Памяти двоих – тех, что были моими близкими друзьями, – я посвятила стихи.

И в заключение вернусь к мотивам, к тому, что нами руководило, когда мы смогли и посмели выйти на площадь.

Примечания

1

Автор этой записи – Александр Самбор (1937-1980-е), переводчик, друг моих друзей Ирины Максимовой и Виктора Сипачева. От них он и узнал о демонстрации. Сами эти мои друзья активно занимались распространением самиздата и фотосамиздата (в частности, с самого начала до самого конца «Хроники текущих событий» перепечатывали и переснимали на позитивную пленку ее выпуски). Они же сделали и первые фотопленки «Полдня». – Здесь и далее в сносках, а в тексте – в квадратных скобках – примечания автора, сделанные частично в 2005 году при подготовке журнальной публикации отрывков из книги (Урал. 2005– № 6), частично при подготовке данного издания. Примечания, которые были в изначальном тексте книги, либо так и называются примечаниями, либо даются в круглых скобках с подписью «Н.Г.».

2

После того как в январе 1968-го, в последний день процесса Галанскова-Гинзбур-га, Лариса Богораз и Павел Литвинов написали свое «Обращение к мировой общественности», им начала приходить обширная почта, и не только из разных уголков Советского Союза. Письма Ларисе, давно находившейся под неусыпной слежкой КГБ, были быстро перекрыты, но Павлу письма еще некоторое время приходили. Среди них было письмо школьников из Гданьска (см.: Литвинов П . Процесс четырех), которое заканчивалось призывом «За нашу и вашу свободу».

3

«Чистить квартиру» перед потенциальным обыском означало уничтожать или переносить в безопасное место весь самиздат и вообще все, что могут счесть «криминальным».

4

Это письмо я писала при участии Андрея Амальрика, который был связан с иностранными корреспондентами и приехал ко мне с предложением написать письмо. Я уже и сама понимала, что надо бы что-то написать, но, не зная, как передать написанное на Запад, оставалась в растерянности. Андрей потом еще подсократил и подредактировал текст и в этом виде передал корреспондентам. Здесь, как и в книге (и во всех ее переводах на иностранные языки), печатается полный, не отредактированный Андреем текст. Но следы участия Андрея видны и здесь. Я, например, хотела написать: «Вадим Делоне, студент, Наталья Горбаневская, инженер-переводчик» (я работала в отделе технической информации, и моя официальная должность была инженер), но Андрей настоял, чтобы в обоих случаях было поставлено «поэт».

5

Есть, увы, куда более правдоподобная версия: Якир решил на демонстрацию не идти, но, боясь обвинения в трусости (из нас такого обвинения, конечно, никто не предъявил бы: мы считали правом каждого идти или не идти на демонстрацию), выдумал историю с задержанием. Весьма подробную и убедительную, как вы могли заметить.

6

Оську мы крестили в тот же день, но позже, уйдя от слежки, и не в церкви, а дома у одной старухи-прихожанки. Крестил о. Димитрий Дудко. Так и надо было сделать с самого начала, но с о. Димитрием договаривался Анатолий Эммануилович Краснов (Левитин), который, видно, хотел, чтоб все прошло торжественно, в церкви…

7

Илья Габай (1935—1973), политзаключенный в 1967 и 1969—1972 годах, и Виктор Тимачев (1935—1995).

8

Все формулировки из следственного дела, к которому я, разумеется, доступа не имела, а также тексты обвинительного заключения и приговора, вошедшие в запись суда, я получила от адвоката Софьи Васильевны Калистратовой (см. предисловие).

9

Автор – Владимир Гершуни (1930—1995), в 1949—1955 и 1969—1974 годах политзаключенный.

10

Честно говоря, я даже чуть-чуть умерила эту эмоциональность, но Илья, принеся мне очерк незадолго до своего ареста, дал мне карт-бланш на любые исправления и редактуру. Только в том виде, как он напечатан в моей книге, очерк и сохранился (и перепечатан в посмертно изданной книге его стихов, воспоминаний и публицистики): все черновики я, конечно, уничтожала.

11

Решата Джемилева, активиста крымско-татарского движения, мы (я и Литвинов) встретили у С. В. Калистратовой, когда пришли предупредить ее о готовящейся демонстрации. Он горько сожалел, что не может принять участия в демонстрации, так как у него свои обязанности внутри национального движения. Тем не менее он пришел на площадь и издалека наблюдал ход демонстрации. Вообще, как можно заметить, среди подписей под этим письмом – необычно высокая доля крымско-татарских активистов.

12

Впрочем, как показывает его книга с воспоминаниями о лагере, у уголовников он скоро стал личностью высокоценимой: все ж таки поэт (а не просто студент).