Юрий Фельштинский - Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923

Определялись и другие хозяйственные задачи, в том числе непосредственное участие в полевых работах. Не уточняя, какие именно поля должны будут обрабатывать красноармейцы, нарком фактически предусматривал создание неких сельскохозяйственных предприятий утопически-коммунистического типа на земле, насильственно отобранной у крестьян, ибо другой пригодной для обработки свободной земли не существовало. Армии предназначалась роль инициатора в создании сельскохозяйственных коммун. Поразительно, но при этом в приказе-памятке содержался призыв к установлению «дружных согласных отношений товарищества и сотрудничества» не только с уральскими и сибирскими пролетариями, но и с крестьянами. О какой дружбе с крестьянами можно было вести разговор при таких исходных установках?

Намечая агитационно-пропагандистские акции, в том числе издание ежедневной газеты и печатных воззваний, нарком все же главное внимание в деле стимуляции труда уделял карательным мерам, насилию и террору. Он предписывал революционному трибуналу «карать лодырей, паразитов, саботажников, расхитителей народного достояния». Он торжественно провозглашал: «Дезертир в труде так же презренен и бесчестен, как и дезертир в бою. Обоим суровая кара». Так что карались не только крестьяне, отказывающиеся сдавать свой хлеб; карались и те солдаты, которые отказывались в этом грабеже участвовать. Наконец, отдельной телеграммой, посланной 5 февраля 1920 г. в Реввоенсовет 3-й армии, Троцкий приказывал объявить крестьян мобилизованными для несения трудовой повинности [951] . Труд должен был стать принудительным не только для военнослужащих, но и для гражданского населения, в том числе и для крестьян.

С середины февраля, разъезжая в течение нескольких недель в своем поезде по Уралу, Троцкий выступал на собраниях и митингах, отдавал все новые и новые приказы и распоряжения по трудовой своей армии, убеждал со свойственным ему красноречием, что милитаризация труда не имеет никакого отношения к принудиловке. На собрании партийных и рабочих организаций Оренбурга 17 февраля [952] он уверял присутствующих, что демобилизация армии явилась бы непростительным легкомыслием. «Мы, правда, закончили нашу задачу на три четверти, но четверть еще осталась, а недовырубленный лес быстро зарастает». Троцкий выражал недовольство отсутствием «боевой самоотверженности на хозяйственном фронте» и с особой злобой отметал все чаще встречавшиеся (и не лишенные оснований) сравнения милитаризации труда с аракчеевщиной в царской России или даже рабством в Древнем Египте.

Только косвенно, на основании жестких приказов Троцкого, можно судить о том, что принудительный труд, как это и следовало ожидать, не был эффективным. В приказе от 3 марта 1920 г. «На борьбу с трудовым дезертирством!» [953] нарком перечислил целых восемь форм «дезертирства»: неявка по трудовой мобилизации; неявка по трудовой повинности; уклонение от трудового учета; невыход на работу без уважительных причин; самовольный уход с работы; уклонение от труда путем занятия фиктивных должностей, командировок и т. п.; уклонение от труда путем симуляции болезни; намеренная недовыработка нормы. За дезертирство, как и за его покрывательство или непринятие против него должных карательных мер, предусматривались наказания, начиная со сравнительно мягких, например выговора или занесения в вывешиваемый «черный список», и заканчивая весьма жесткими – переводом в штрафные части с увеличением объема работ без оплаты сверхурочных часов.

О том, насколько безграничной была фантазия Троцкого, ужесточавшего и расширявшего сферу деятельности трудовых армий и мобилизованного населения, говорит, например, жесткий приказ от 20 февраля о наведении чистоты на рабочем месте в свободное от работы время с привлечением местного населения [954] . Сталин, подражая Троцкому, такого рода указы стал издавать только в канун Великой Отечественной войны.

В начале марта по распоряжению и с предисловием Троцкого была опубликована сводка работ 1-й армии с 1 по 18 февраля [955] . Эта сводка охватывала заготовку топлива, работу на железнодорожном транспорте и некоторые другие виды хозяйственной деятельности, на которых было занято 239,5 тысячи военнослужащих и 7,3 тысячи мобилизованных для трудовой повинности гражданских лиц. Поразительно, но о предполагавшемся главном направлении функционирования трудовой армии – сборе продналога и участии в сельскохозяйственных работах – в сводке не было сказано ни слова. Ясно было, что этот «участок фронта» был то ли полностью провален, то ли за него не брались вообще. Упоминалось, что указанный период «был в высшей степени неблагоприятным», что в работах не участвовала «забронированная» (кем и почему, не отмечалось) кавалерийская дивизия, которая теперь только начинает применяться для продовольственных заготовок, причем «с большим успехом». Троцкий полагал, что «приобретены предварительные навыки, которые позволяют надеяться на крупные успехи в дальнейшем».

Впрочем, это то, что говорилось публично. В секретной телефонограмме командованию 1-й трудовой армии Троцкий писал совсем другое: «Трудовые сводки дают поразительнейшую картину позорнейшего провала трудовой армии. При колоссальном аппарате ничтожный результат. Существование Политотдела с большим аппаратом и ежедневной газетой и пр. является при таком положении вопиющим противоречием» [956] . Троцкий требовал поэтому ужесточить режим работы трудовой армии, в частности, лишать солдат еженедельного дневного отдыха, вводить субботники и воскресники.

В том, что ужесточение режима – мера целесообразная, Троцкий был един во мнении с Лениным. Но в оценке результатов советские лидеры расходились. Ленин считал, что происходит «великий почин». Троцкий, может быть потому, что руководил акцией, смотрел на вещи более трезво. В приказе по 1-й трудовой армии от 4 марта 1920 г. говорилось: «Многие факты свидетельствуют, что использование рабочей силы при субботниках и воскресниках проводится нередко с преступной небрежностью, заранее обработанного плана работ нет, число привлеченных рабочих рук не отвечает трудовой задаче, инструкторов не хватает; наконец, нередко наспех поставленная трудовая задача является совершенно бессмысленной» [957] . (Тем не менее бессмысленные работы в выходные дни продолжались все последующие годы, постепенно превращаясь в анекдотический абсурд.)

Будучи человеком весьма энергичным и упорным, пытаясь любой ценой осуществить поставленные им самим или поставленные перед ним задачи, Троцкий все более затягивал «военно-коммунистическую петлю» на шее российского народа. В очередной раз Троцкий с его энергией, настойчивостью и решительностью в проведении поставленных задач оказался в нужное для большевиков время на нужной большевикам должности руководителя военным ведомством, к которому отошли и трудовые армии. Если добавить к этому исключительную плодовитость Троцкого в написании всевозможных статей, брошюр, тезисов, его постоянное внимание к тому, чтобы все эти материалы были срочно и как можно более широко растиражированы, если учесть, что в его личном распоряжении была неплохо оборудованная типография поезда наркомвоенмора, то становится ясным, почему именно Троцкий выдвинулся на первый план в пресловутой и безуспешной попытке создания всеобщей системы принудительного труда.