E. Ножинъ - Правда о Портъ-Артуре Часть I

Когда изъ Дальняго началось уже паническое бегство, инженеръ Сахаровъ, какъ градоначальникъ оставляемаго имъ города, получаетъ последнюю и самую знаменитую телеграмму после всего того, что происходило въ деле перевозки грузовъ въ Артуръ:

"Дальній. Градоначальнику Сахарову.

"Генералъ Стессель приказалъ вамъ немедленно взрывать все безъ исключеніявагоны и трюки, оставшіеся въ Дальнемъ, No 68.

Подполковникъ Іолшинъ".

На подлиннике телеграммы, видимо, въ нервномъ состояніи, нацарапано: "читалъ Шт.-кап. Зедгенидзе".

Штабсъ-капитанъ Зедгенидзе тоже былъ командированъ въ Дальній для производства взрывовъ всехъ ценныхъ для японцевъ сооруженій, какъ то: мола, дока, подъемныхъ крановъ, пловучихъ средствъ, рабочей гавани, железнодорожнаго пути и т. д.

Все эти сооруженія за недостаткомъ времени не были взорваны и тоже почти въ полной неприкосновенности, за исключеніемъ слабо разрушенныхъ пути и мостовъ, достались непріятелю и принесли ему неоценимую пользу, когда японцы базировались въ Дальнемъ. Но объ этомъ после.

Для того, чтобы основательно испортить многомилліонныя сооруженія Дальняго, нужно было заранее все подготовить. Разве можно было въ одну ночь взорвать хотя бы молъ, тянувшійся въ море чуть не на две версты? А молъ этотъ сослужилъ японцамъ великую услугу, когда они выгружали осадныя одиннадцатидюймовыя мортиры.

Россіи же онъ стоилъ немного более 2-хъ милліоновъ.

Дальній, по всемъ улицамъ залитый электричествомъ, пустеетъ. На железнодорожной станціи стоитъ готовый къ отправленію последній поездъ въ составе 47 вагоновъ.

Комендантъ станціи подпоручикъ Терскій и штабсъ-капитанъ Зедгенидзе торопятъ его отправленіемъ.

Штабсъ-капитанъ Зедгенидзе получилъ категорическое предписаніе приступить къ взрывамъ и, не зная истиннаго положенія вещей, торопилъ отправленіе поезда изъ боязни, что онъ не успеетъ испортить путь и взорвать мосты.

Ровно въ 1 ч. 50 м ночи поездъ тронулся и къ 3 ч. прибылъ ни станцію Нангалинъ.

На станціи значительное скопленіе вагоновъ и 3 паровоза. Въ зале 1-го класса генералъ Надеинъ и командиръ 14-го полка полковникъ Савицкій. Последній спитъ, облокотившись на столъ. Кругомъ, на станціи, во дворе, на линіи – безпорядокъ и суматоха.

Савицкій, разбуженный шумомъ прибывшаго изъ Дальняго поезда, спрашиваетъ сквозь сонъ проходившаго офицера:

– А где обозъ?

Офицеръ:

– Да видели где-то!

– Видели где-то,- пробормоталъ сонный полковникъ, и опять голова опустилась на столъ.

Въ 3 часа утра къ прибывшему изъ Дальняго начальнику железнодорожнаго депо В. Т. Петрову подходитъ начальникъ станціи:

– Военное начальство требуетъ паровозъ. Его они хотятъ отправить къ Тафашину, чтобы передать какимъ-то частямъ приказаніе объ отступленіи.

Начальникъ депо отдалъ приказаніе приготовить паровозъ.

Вотъ, что онъ мне разсказывалъ:

– Черезъ несколько минутъ паровозъ былъ готовъ. На тендере поместилось несколько нижнихъ чиновъ съ обнаженными шашками. Взятъ запасъ пироксилиновыхъ шашекъ. На паровозе артиллерійскій подполковникъ, одинъ машинистъ, два помощника и начальникъ депо В. Т. Петровъ.

Тронулись. Огни изъ предосторожности все потушены, даже фонарикъ у водомернаго стекла. Паровозъ идетъ самымъ малымъ ходомъ впередъ. Все пристально смотрятъ по сторонамъ и впередъ. Никто не знаетъ, где японцы. Паровозъ едва ползетъ. Ночь темная,- едва различаются ближайшіе предметы. Местности никто не знаетъ, оріентируются лишь по мостамъ.

– Что это? Дайте бинокль. Смотрите, что-то чернеетъ. Ужъ не японская-ли цепь?

Оказались камни.

Черезъ несколько минутъ опять всемъ показались движущіяся фигуры.

– Да где же мы? Ужъ не проехали-ли? Можетъ быть мы въ расположеніи противника?

Явственно доносился шумъ и различались силуэты приближающихся людей. Остановили паровозъ. Притаились, выславъ на разведку одного изъ конвоировъ.

Минутъ черезъ пять – возвращается.

– Наши идутъ!

Подполковникъ пошелъ навстречу. Паровозъ ждутъ на пути. Стало быстро светать. Развернулась печальная картина отступленія: по всемъ направленіямъ вразбродъ тянутся стрелки ?двуколки, лошади безъ седоковъ…

Одна, видимо тяжело раненая, мчится съ жалобнымъ воемъ. Остановится, закружится и опять дальше.

Съ полнымъ разсветомъ вернулись въ Нангалинъ. Тамъ царилъ еще безпорядокъ. Все кругомъ напоминало скорее таборъ, чемъ строго дисциплинированныя и организованныя воинскія части.

Каждому, при первомъ, бегломъ взгляде было ясно, что никто не руководилъ, никто энергично не распоряжался. Каждый частный начальникъ действовалъ за свой рискъ и страхъ.

Начиная лишь съ Нангалина, части постепенно стали приходить въ должный видъ, и отступленіе приняло организованныя формы.

Вся 4-ая дивизія Фока, миновавъ Нангалинскія высоты, отошла за Инчензы и далее, занявъ позиціи у развалинъ башни въ предгоріяхъ Юпилазскаго горнаго кряжа.

Противникъ, благодаря непонятной и исключительно счастливой для насъ случайности, не перешелъ въ наступленіе. Овладевъ Киньчжоу, онъ занялся оккупаціей г. г. Таліенвана и Дальняго.

Благодаря лишь этой медлительности и крайней осторожности, проявляемымъ японцами на каждомъ шагу въ теченіе всего періода военныхъ действій въ Квантунскомъ укрепленномъ раіоне, мы успели оправиться, разсудить и придумать, что намъ предпринять дальше.

15-го мая, раннимъ утромъ, после более, чемъ суточнаго перехода, усталые, голодные, полусытые дальнинцы небольшими партіями стали прибывать въ Артуръ.

Одна довольно значительная группа мужчинъ, женщинъ и детей, предводительствуемая старикомъ-священникомъ, шла по Новому городу, направляясь къ зданію городского управленія.

Гражданскій коммиссаръ подполковникъ А. И. Вершининъ встретилъ ихъ. Священникъ, утомленный безсонными ночами и тяжелымъ переходомъ, въ сильномъ волненіи обратился къ представителю гражданскаго населенія Квантунской области съ приблизительно следующей речью:

– Скажите, господинъ полковникъ, что подданные мы русскаго государя или нетъ? Существуетъ для насъ законъ правда и порядокъ? Можемъ мы разсчитывать на помощь и защиту? Мы давно уже просили у генерала Стесселя разрешенія переехать въ Артуръ, перевезти сюда святыни дальнинскаго храма, часть своего имущества. Онъ намъ строго и категорически это воспретилъ. Мы просили разрешенія ехать на пароходе – тоже было запрещено. Мы покорились и ждали. Ждали, надеялись, что насъ во-время предупредятъ, когда городу будетъ грозить опасность.