Илья Эренбург - ЧЕРНАЯ КНИГА

Ворвавшись в больницу гетто, которая в первый день погрома была не затронута, немцы и полиция уничтожили кинжалами больных и обслуживающий персонал.

1 августа, после четырех дней побоища, на Юбилейную площадь немцы снова вытащили стол, который был уставлен едой и винами. За этим столом сидели все те же главари.

Гестаповцам и полицейским было приказано во что бы то ни стало доставить всех последних обитателей гетто, спрятавшихся в ”малинах”.

В этот последний день погрома, фашисты перешли все границы человеческих представлений о преступлениях. На глазах сходивших с ума, падающих в обморок матерей, пьяные немцы и полицейские насиловали девушек, не стесняясь ни друг друга, ни окружающих; вырезывали им кинжалами половые органы, заставляли живые и мертвые тела принимать самые постыдные позы, отрезали носы, груди, уши.

Матери в бешенстве кидались на фашистов и замертво падали с размозженными головами.

Дряхлых стариков убивали ударами резиновых палок по голове или забивали насмерть кожаными плетями. Весь день не прекращались истерические крики, вопли и проклятия; их не могли заглушить десятки гармошек.

В три часа дня все было кончено. Через час рихтеровы помощники уехали из гетто.

После прекращения резни гестапо разослало приказ по всем предприятиям, где находились во время четырехдневного погрома рабочие-евреи, о возвращении их по домам в гетто.

Вечером рабочие колонны двинулись в гетто. Все они шли медленно, в полном молчании, потупив взоры в землю. Так они подошли к контрольным воротам гетто. Кто встретит их у ворот?

Обычно, навстречу рабочим колоннам, возвращающимся с каторжных работ, к контрольным воротам стекалось все нетрудоспособное население гетто. Матери, жены, старики-отцы, дети, сестры, братья радовались, вновь видя друг друга живыми после четырнадцатичасовой разлуки. Но в этот раз никто не стоял у ворот.

Лишь из контрольной будки быстро выбежал немецкий часовой и крепко, звонко пристукнув каблуками кованых сапог, отдал честь офицеру, шедшему во главе солдат-конвоиров. Офицер дотронулся до козырька и велел солдату открыть контрольные ворота. Колонны вошли в безмолвное гетто. По всем улицам валялись обломки разбитой мебели, обрывки бумаги, книг, осколки посуды. Выпущенные из подушек и перин перья покрывали мостовые и тротуары, разбитую и поломанную домашнюю утварь.

Из разбитых окон виднелись наполовину высунувшиеся, но каким-то чудом удержавшиеся шкафы, буфеты, столы. И всюду, всюду, лежали трупы тех, кого жаждали увидеть пришедшие. Они лежали в огромных лужах крови. Немецкий офицер, который шел впереди колонны, видимо, никогда не видавший такого зрелища, вдруг закричал и в истерическом припадке стал биться на окровавленной мостовой. Колонна дрогнула и остановилась. Женщины тяжело рыдали, мужчины со стенаниями ломали себе руки и рвали волосы. Видел ли мир от сотворения своего картину ужасней этой...

Обезумевшие люди кинулись в свои квартиры, надеясь в ”малинах” найти спасшихся родных. Но ”малины”, находившиеся в печах, под полом, между стенами, были разворочены гранатами. Там рабочие нашли останки близких, разорванных взрывами. Но большинство пришедших не нашло даже останков близких людей. Они были увезены в душегубках в Тростинец и Тучинки, свалены в заранее заготовленные рвы, ограбленные и раздетые, удушенные в машинах смерти.

Даже ужаснейший погром 2 марта бледнеет перед июльским кровавым побоищем.

Из 75000 евреев к первому августа 1942 года осталось всего лишь 8794 человека.

В этом погроме пострадали и немецкие евреи — 3000 немецких евреев были отравлены в машинах-душегубках. Им объявили, чтобы они собирались с вещами, якобы, на работы. На площади перед ними произнес речь Геттенбах и оберштурмфюрер.

Менялись немецкие палачи, ушел Рихтер, его сменил Геттенбах, затем Фихтель, Меншель. Каждый такой приход и уход стоил новых человеческих жертв.

В январе 1943 года в русском районе полиция обнаружила два трупа немцев. Страшными репрессиями ответило на это гестапо. 1 февраля 1943 года днем, в 15 часов, в гетто въехали закрытые машины-душегубки. Из них вышли сотрудники гестапо во главе с кровавым оберштурмфюрером Миллером.

Выгоняли людей из домов, хватали на улице и сажали в машины-душегубки. 401 человека не досчиталось гетто утром следующего дня.

Вскоре в гетто прибыли 53 еврея из Слуцка. Их привезли как ”специалистов”. Они рассказывали об ужасах постепенной ликвидации Слуцкого гетто. В своих рассказах они часто упоминали имя Рыббе — сотрудника гестапо, отличившегося невообразимой жестокостью.

В первой половине февраля 1943 года на улицах гетто появились два дотоле неизвестных немца. На их одежде были отличительные знаки гестапо. Они остановили женщину, обыскали ее, найденные 8 марок забрали себе и пошли дальше. Навстречу им попалась еще одна женщина с 4-летним сыном. Немцы спросили ее (один из них говорил по-русски — он оказался переводчиком Михельсоном), почему она не работает? Женщина предъявила справку о болезни, но оба они накинулись на нее, избили, потащили с ребенком на кладбище и там расстреляли. Возвращаясь с кладбища, они встретили мальчика лет 15, в руках у которого было два полена дров. ”Откуда дрова?” ”На работе шеф дал”. И мальчика они повели на кладбище и там расстреляли. Вечером, когда рабочие пришли с работы, слуцкие евреи опознали своего палача. ”Это Рыббе со своим переводчиком Михельсоном, — сказали они. — Раз он здесь, значит начинается полная ликвидация гетто”.

Это действительно был неоднократно награжденный погромщик, гауптшарфюрер гестапо Рыббе со своим помощником и переводчиком Михельсоном.

С приходом Рыббе евреи не знали ни одной минуты передышки. Помощниками его в кровавой расправе были Михельсон, вновь назначенный полицаймайстер Бунге и его заместитель фельдфебель Шернер.

С раннего утра до поздней ночи в гестапо раздавались выстрелы, на каждом шагу падали убитые. Лицо человека не понравилось Рыббе — расстрел, одежда была не такая, какую бы хотел видеть Рыббе, — расстрел. Лата была не так пришита, как этого хотел Рыббе, — расстрел.

Улицы опустели, люди боялись выходить из своих квартир, но это ни к чему не привело. Рыббе и его свора врывались в дома. Нашли булочку немецкой выпечки — расстрел, кусочек масла для больного ребенка — расстрел, географическую карту, книжку для чтения — расстрел.

Еврейские дети, гонимые голодом, пробирались в русский район и там нищенствовали, прося корки хлеба. Обычно они вечером собирались у железнодорожного моста и поджидали рабочие колонны, чтобы с ними вернуться в гетто. В феврале Рыббе учинил облаву на детей: их изловили в русском районе, посадили в грузовую машину, повезли на еврейское кладбище и там расстреляли. Когда детей сажали в машину, они кричали.