Пётр Толочко - Власть в Древней Руси. X–XIII века

Общий вывод А. Е. Преснякова о Любецком и других княжеских съездах конца XI — нач. XII вв. и вовсе расходится с высказыванием об отсутствии представлений о единстве. «Отрицание руководящей роли за Святополком Изяславичем, — утверждал он, — еще не убило до конца представления о необходимости власти, которая защищала землю от внешних врагов, объединяя для этого все ее силы, и от внутренних раздоров, умиряя рознь князей-отчичей. Княжеские съезды конца XI — начала XII в., худо ли, хорошо ли сохранили эту традицию в совместных действиях наиболее сильных князей этого времени». Русские князья, полагал он, сознавали себя членами более широкого целого, чем отдельные волости, их отчины, и это целое не было для них только суммой отдельных и независимых волостей-княжений. [157] Там же. — С. 66, 68.

Двойственным было отношение к решениям Любечского съезда и Б. А. Рыбакова. Подчеркнув, что они были направлены на соблюдение единства Русской земли перед лицом внешней опасности, он, тем не менее, считал, что съезд впервые провозгласил принцип ее династического разделения между различными княжескими ветвями. [158] Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. — С. 449. «На Любечском съезде был провозглашен принцип династического разделения Русской земли между различными княжескими ветвями при соблюдении ее единства перед лицом внешней опасности».

Согласно А. Е. Преснякову, Любечский съезд не принес полного торжества началу отчинного раздела и раздельного владения. Оно, по его мнению, еще не созрело для такой победы, прежде всего потому, что не имело под собой определенных территориальных основ. [159] Пресняков А. Е. Княжое право. — С. 93.

В значительной мере это действительно так. Хотя, если придерживаться свидетельства летописи, следует говорить не столько о провозглашении вотчинного разделения, сколько о призыве не нарушать уже существующие границы отчинных владений. Но ведь ничего принципиально нового, чего бы не знала практика политической жизни Руси, в этом призыве не было. Забота о внутреннем мире посредством объявления неприкосновенности владений, имела место и ранее. Во время раздела сфер влияния между Ярославом Мудрым и Мстиславом Черниговским, а также при закреплении земель-княжеств за сыновьями Ярослава, согласно его завещанию. Принцип « не преступати предела братня» содержательно практически ничем не отличается от постановления Любечского съезда « каждо да держить отчину свою». [160] « Каждо да держать отчину свою: Святополкъ Киевъ Изяславлю, Вододимерь Всеволожю, Давыд и Олегъ и Ярославъ Святославлю; а имже раздаялъ Всеволодъ городы, Давыду Володимерь, Ростиславичема Перемышль Володареви, Теребовль Василкови ». (ПВЛ. Ч. 1. — С. 170–171). Несмотря на периодические попытки историков придать этому решению излишнюю загадочность и сложность, в действительности оно достаточно простое. По существу, подтверждающее принцип Ярославого распределения отчин. Скорее всего и Всеволодова раздача городов, которую специально оговорили в Любече, находилась в рамках Ярославого ряда. Во Владимире до 1057 г. сидел отец Давыда Игорь Ярославич, а Перемышль и Теребовль были отданы старшему внуку Ярослава Ростиславу Владимировичу. Для участников Любецкого съезда не было никакой двусмысленности и в понятии «отчина». И раньше 1097 г., и после оно обозначало отеческое владение. И конечно же, во всех случаях, имелись ввиду не разделы единого государственного целого на независимые и суверенные части, а, выражаясь современным языком, регламентация административно-территориального управления этим целым.

Как справедливо заметил М. Б. Свердлов, из формулы Любечского съезда следует, что «князья, восходившие к разным генеалогическим ветвям потомков Ярослава Мудрого, в полной мере сознавали, что они принадлежат к одному этнокультурному и политическому пространству — Русской земле (в широком значении), т. е. Русскому государству». [161] Свердлов М. Б. Домонгольская Русь. — С. 475–476.

По Б. А. Рыбакову, княжеские съезды не были средством выхода из кризиса, а благородные принципы, провозглашенные в живописном днепровском городке, не имели гарантий и оказались нарушенными через несколько дней. [162] Рыбаков Б. А. Киевская Русь. — С. 449.

Действительно послесъездовские события показали, что желаемого единства достигнуть не удалось. Не все князья были одинаково удовлетворены размерами своих вотчин. Инициатором новой усобицы на Руси выступил Давыд Игоревич, который должен был поделиться частью Волыни с галичскими Ростиславичами. При пособничестве (или попустительстве) великого киевского князя Святополка Изяславича он осуществил злодейское ослепление Василька Ростиславича.

Однако, все это случилось не потому, что решения Любечского съезда не имели гарантий. Гарантии как раз были предусмотрены. Князья целовали крест на том, что нарушителя клятвы должно постигнуть коллективное наказание остальных князей. « Да аще кто отселѣ на кого будеть, то на того будем вси и крестъ честный». В следующей фразе добавлено: « и вся земля Русьская». [163] ПВЛ. Ч. 1. — С. 171. Следовательно, смысл достигнутых договоренностей заключался не столько в том, что они должны были исключить междукняжеские противоречия в будущем, сколько в создании механизма их преодоления.

Когда Мономах узнал о случившемся, то немедленно послал к Ольговичам грамоту с просьбой придти к Городцу, чтобы совместно наказать виновников. Поход названных князей на Святополка был остановлен митрополитом Николой и мачехой Мономаха, а также обещанием Святополка лишить Давыда Игоревича волости. В конечном итоге это и произошло. « А на второе лѣто Святополкъ, Володимерь, Давыдъ и Олегъ привабиша Давыда Игоревича, и не даша ему Володимеря, но даша ему Дорогобужь». [164] Там же. — С. 180.

Несмотря на то, что информация эта содержится в летописной статье 1097 г., событие, по-видимому, произошло уже после следующего княжеского съезда, о котором рассказано под 1100 г. На этот раз он состоялся в Уветичах, в которых, не исключено, следует видеть древний днепровский городок Витечев. Его участниками были те же князья, которые собирались и в Любече, за исключением Василька Теребовльского. Кроме заключения мира между Святополком, Владимиром, Давыдом и Олегом Святославичами, на съезде был рассмотрен и вопрос о вине Давыда Игоревича. О принятом решении его уведомили мужи Святополка (Путята), Владимира (Орогост) Давыда и Олега (Торчин). « Послании же придоша к Давыдови и рекоша ему: „Се ти молвять братья: не хочемъ ти дати стола Володимерьскаго, зане вверглъ еси ножь в ны. Да се мы тебе не имемъ, ни иного ти зла створим, но се ти даем: шед сяди в Бужьскѣмь въ Острозѣ, а Дувенъ и Черторыескъ то ти даеть Святополка“». [165] Там же. — С. 181.