Френсис Йейтс - Искусство памяти

Почему Бруно разбивает Луллиевы круги на тридцать сегментов? Очевидно, что его мысль соотносится с идеей божественных Имен или атрибутов, и в Париже он читает лекции (этот лекционный курс не сохранился) о "тридцати божественных атрибутах". [453] 453 Ibid., p. 84. Бруно захвачен числом тридцать. Оно лежит в основе не только "Теней"; в "Печатях" тридцать печатей, тридцать статуй в "Статуях", и тридцать "связей" в его работе о возможности установления связи с демонами. [454] 454 De vinculis in genere(op. lat., III, p. 669–670). Cf.G.B. and H.T., p. 266. Только однажды, насколько мне известно, в его сочинениях встречается рассуждение о том, почему он говорит о "тридцати", — в работе De compendiosa architectura artis Lullii , вышедшей в Париже, в один год с "Тенями" и "Цирцеей". Здесь, после перечисления некоторых луллистских Достоинств — Благости, Величия, Истины и других, Бруно приравнивает их к Сфирот Каббалы:

Все они (лулиевы Достоинства) иудейскими каббалистами сводятся к десяти Сфирот и нами — к тридцати… [455] 455 Op. lat., II (II), p. 42. Нет ничего специально посвященного архитектуре в этой книге "об архитектуре искусства Раймунда Луллия". Она о луллизме, но некоторые фигуры, представленные в ней, необычны для Луллия. Слово "архитектура" в названии работы может означать, что Бруно фигуры Луллия интерпретировал как "места" памяти и под архитектурой понимал здания памяти. Работа связана с "Тенями" и "Цирцеей".

Т.е. "тридцатки", на которых он основывает свои искусства, — это луллистские Достоинства, но интерпретируются они как Сфирот Каббалы. В этом отрывке он отвергает тот христианский и тринитарный смысл, который Луллий придает своему Искусству. Божественные Имена, говорит Бруно, указывают на Имя Господа, состоящее из четырех букв (Тетраграмматон), которые, в свою очередь, последователями Каббалы приравниваются к четырем срединным точкам мира, последовательно умножаясь, они распространяются на весь универсум.

Не совсем понятно, как он выводит отсюда тридцатку, [456] 456 Умножение четырехбуквенного имени зависит, вероятно, от кратности четырех и двенадцати, степенные ряды которых никогда не дают тридцати. Об этом у Бруно есть рассуждение в Spaccio della bestia trionfante (Dialogi italiani, ed. G.Aquilecchia, 1957, p. 782–783). Cf.G.B. and H.T., p. 269. но число, во всяком случае, имеет магический оттенок. В греческом магическом папирусе четвертого века сказано о тридцатибуквенном имени Бога. [457] 457 K.Preisendanz, Papyri Graeci Magicae, Berlin, 1931, p. 32. Ириней, меча громы и молнии в адрес гностической ереси, упоминает, что у Иоанна Крестителя, как полагают, было тридцать учеников, число, совпадающее с количеством эонов у гностиков. Число тридцать связывалось также с Симоном Волхвом. [458] 458 Об этой "тридцатке" упоминает Торндайк, History of Magic and Experimental Science,I, p. 364–365. Мне думается, что источник, на который опирался Бруно, — это трактат Тритемиуса Stegonographia , в котором перечисляются духи, числом тридцать один, и способы их заклятия.

В выдержках из этой работы, позже сделанных для Бруно, список сократился до тридцати. Один из современников Бруно, Джон Ди, также проявлял интерес к магии тридцатки. В 1584 году в Кракове вышла его работа Clavis Angelicae [459] 459 Оригинальная рукопись Ди хранится в: Ms. Sloane 3191, ff. 1-13; копия, выполненная Эшмолом (Ashmole): M.S.Sloane 3678, ff. 1-13. (двумя годами раньше были опубликованы "Тени" Бруно, и Ди мог быть с ними знаком). В "Ангельском ключе" описывается, как обращаться с "тридцатью добрыми законами духов воздуха", что правят над всеми частями мира. Тридцать магических имен Ди располагает на тридцати концентрических кругах и обращается к магии для заклинания ангелов или демонов.

В "Тенях" Бруно неоднократно ссылается на свою работу под названием Clavis Magna , которой либо никогда не существовало, либо она не дошла до нас. "Великий ключ" открывает секрет, как можно обратиться к духам воздуха при помощи Луллиевых кругов. Это, я уверена, и есть секрет Луллиевых кругов в "Тенях". Как образы классического искусства памяти обращаются им в магические образы звезд, используемые для постижения небесного мира, так круги Луллия превращаются в "практическую Каббалу", в способ вступать в связь с демонами или ангелами наднебесного мира.

Своему успеху в отыскании пути объединения классического искусства памяти с луллизом Бруно обязан, таким образом, крайней "оккультизации" как классического искусства, так и луллизма. Образы классического искусства он располагает на комбинаторных кругах Луллия, но образы — магические, а круги — колдовские.

В том мире, в котором они впервые были опубликованы, "Тени" должны были быть приведены в соответствие с определенными, хорошо известными образцами. Однако из этого не следует, что книга не могла вызвать никакого удивления. Напротив, насколько читатель того времени мог распознать направленность бруновских работ, настолько он увлекался безудержностью отказа от всяких предостережений и ограничений. Бруно ничто не может остановить, он выполняет любую процедуру, какой бы опасной или запретной она ни была, ради достижения того строя души, через общение с космическими энергиями, о котором мечтал хранящий приличия и благонравие Камилло, и к которому Бруно устремлялся с бесшабашной дерзостью и бесконечно более сложными методами.

Что представляет собой тот объект ( ил. 11 Иллюстрация 11 Система памяти. Из книги Джордано Бруно De umbris ideaeum ("Тени"), Париж, 1582. ), на который мы сейчас приглашаем взглянуть читателя? Это не древний диск и не папирус, отрытый в песках Египта. На этом плане представлена моя попытка раскрыть секрет "Теней".

На рисунке — концентрические круги, разбитые на тридцать основных сегментов, каждый из которых также делится на пять подотделов, всего 150 делений. Во всех делениях что-то написано, и, я боюсь, эти надписи на рисунке в книге окажутся неразборчивы. Однако это не делает рисунок менее понятным ни в целом, ни в деталях. План выражает общий проект системы и единую ее идею, позволяющую преодолеть отталкивающую запутанность "Теней".

Как был получен этот план и почему его не существовало раньше? Это очень просто. Никто до сих пор не замечал, что в каждом из перечней образов, приводимом в "Тенях", содержится по 150 образов, разбитых на группы по тридцать, так, что их можно расположить на концентрических кругах, которые уже несколько раз появлялись на наших иллюстрациях (рис. 8). На круги, чтобы они вращались подобно кругам Луллия, производя различные комбинации, нанесены все буквы латинского, а также несколько греческих и еврейских, всего получается тридцать букв. Перечни образов, приводимые в книге, разбиты на тридцать разделов, отмеченных этими буквами, каждый раздел имеет пять подразделов, которые помечаются пятью чередующимися гласными. Перечни образов (в каждом перечне — по 150 образов), следовательно, составлены так, что любой из образов можно разместить на концентрических вращающихся кругах. Это и выполнено на моем плане, где перечни образов вписаны в подвижные круги, поделенные на тридцать сегментов, в каждом из которых по пять подразделов. В итоге вышло нечто, напоминающее египетский рисунок, наделенный, несомненно, высоким магическим смыслом, поскольку образы центрального круга — это образы зодиакальных деканов, планет, обителей Луны и домов гороскопа.