Дмитрий Фролов - Советско-финскй плен 1939-1944

Первая партия финских военнопленных в количестве 1252 человек, среди которых была лотта Кирсти Руотсалайнен и ее сын, рожденный в Череповецком лагере, пересекла линию государственной границы 23 ноября 1944 года. После краткой остановки на финской территории, приема пищи и медосмотра бывших пленных направили в фильтрационный лагерь в Ханко. Следующая группа финнов прибыла в Финляндию месяц спустя, 25 декабря 1944 года. В этой группе было уже гораздо меньше военнопленных, всего 551 человек.

Состояние здоровья репатриируемых из СССР финских пленных оставляло желать лучшего. 28 марта 1945 года в Финляндию прибыла третья партия — 89 военнопленных и 35 интернированных. Финские военные власти отмечали, что их самочувствие намного лучше, чем у пленных, поступивших в предыдущих партиях. Однако 63 пленных были сразу же помещены в лагерный госпиталь со следующими диагнозами:

туберкулез — 18 человек;

раненые и инвалиды — 15;

дизентерия — 8;

истощение — 5;

малярия — 3;

гепатит — 3;

тиф — 2;

паратиф — 2;

дифтерия — 1;

общая слабость и температура — 5 человек.

Характерно отметить, что эти данные практически полностью подтверждают те сведения об общей картине заболеваемости иностранных военнопленных, которые приведены в отчете УПВИ НКВД СССР в 1944 году. Об этом я писал выше.

Четвертая партия военнопленных прибыла в Финляндию только 30 мая 1946 года, то есть спустя почти два года после окончания войны Продолжения. В ней были 34 человека — 18 военнопленных и 16 интернированных. Затем в Финляндию стали поступать отдельные пленные, по разным причинам остававшиеся на территории СССР.

Таким образом, в составе этих четырех партий в Финляндию после войны Продолжения вернулись 1926 человек. Имена вернувшихся объявили по радио, в газетах, а родным были отправлены письма.

Как и после Зимней войны, возвратившиеся на родину финские военнопленные проходили фильтрационную проверку. Для этой цели был выделен специальный лагерь в Ханко. Все пленные прошли медицинский осмотр, на котором выяснялось состояние их здоровья. Как мы помним из предыдущих глав, физическое состояние военнослужащих финской армии, возвращенных из СССР по условиям мирного договора, было далеко от идеального. Помимо того, что многие еще страдали от разного рода заболеваний, практически у всех наблюдалась нехватка веса. Некоторые финские пленные весили меньше 40 килограммов. По пересечении границы финнам раздали гороховый суп и галеты, что вызвало у истощенных и изголодавшихся пленных, которые не смогли ограничить себя в еде, различные заболевания. В результате этого несколько человек умерли.

После прохождения медицинского осмотра начиналась непосредственно фильтрационная проверка и допросы у военных дознавателей. Для этой цели была создана специальная группа следователей в количестве 18 человек. Как и после войны, существовала информация, которая особенно интересовала финские военные власти. Военнопленным предлагалось ответить на следующие вопросы:

Какое обращение и какие условия содержания были в лагерях для военнопленных?

Находясь в России, подвергались ли Вы насилию или другому подобному неподходящему обращению? (В случае положительного ответа кратко изложить.)

Знаете ли Вы о случаях насилия и издевательств над другими финскими военнопленными? (Опишите подробности, были ли свидетелем или от кого слышали.)

Знаете ли Вы о случаях убийства финских военнопленных в России? (Опишите подробности, были ли свидетелем или от кого слышали.)

Были ли среди финских военнопленных случаи смерти, сколько было смертельных исходов и отчего они происходили, по вашему мнению?

Какой уход был за больными и ранеными финнами в лагерях для военнопленных?

Как видно из приведенного выше текста, подборка вопросов имела достаточно однобокую направленность. Соответственно ответы на вопросы подразумевали в большей степени негативные высказывания о пребывании в плену. Вполне естественно, что, учитывая ситуацию, в которой находились финские пленные, они давали ту информацию об условиях содержания в лагерях на территории СССР, какую хотели услышать от них военные дознаватели.

Вполне естественно, что при про ведении допросов военные дознаватели не могли полностью избежать субъективной трактовки показаний бывших пленных и отношение у следователей к военнопленным было разное. Стоит отметить, что в зависимости от обстоятельств пленения и ответов на заданные вопросы на протоколах допросов финских военнопленных в Ханко появлялись разные резолюции. Например, в протоколах допросов прослеживается различное отношение к офицерам и рядовому составу из числа пленных. При изучении различных опросных листов бывших пленных в Ханко, у меня сложилось мнение, что к офицерам было предвзятое отношение. Обладавшие более высоким образовательным уровнем и знаниями, в том числе и военными, они, по мнению дознавателей, должны были любыми способами избежать пленения. Рядовой же состав, подчиняясь воинскому уставу и командам своих начальников, часто попадал в плен именно из-за просчетов своих командиров, то есть по не зависящим от них обстоятельствам. Конечно, это достаточно грубая и примитивная схема, но именно в ней и заключался субъективный подход к оценке показаний военнопленных. Естественно, были исключения. Отношение к офицерам военно-воздушных сил Финляндии было более благосклонное, так как они попадали в плен, когда их самолеты сбивали во время боевых вылетов, то есть по не зависящим от них причинам.

Например, на протоколе допроса капитана ВВС Финляндии П. (фамилия опущена автором. — Д. Ф .) имеется следующая резолюция: «Показания правдивые. В плену выполнял свои офицерские обязанности и сохранил высокий моральный дух». В противовес этому, на протоколе допроса пехотного офицера, попавшего в плен в Выборге в 1944 году, имеется другое заключение: «Показания фальшивы. Во время допроса что-то скрывает. Кажется, что чувствует за собой какую-то вину».

Отношение к рядовому составу также, конечно, различалось и было связано с их показаниями об обстоятельствах пленения и поведения в плену. В зависимости от этого на протоколах допросов были разные резолюции. Например: «Рассказ правдив. Не похож на коммуниста», «Рассказ правдивый. Тихий и открытый характер. Исполнял все свои обязанности как до момента пленения, так и будучи в плену». Однако нередко встречаются и резолюции такого содержания: «Показания кажутся неправдоподобными», «Полностью доверять нельзя», «Показания требуют дополнительной проверки».

Отдельной группой стоят протоколы допросов перебежчиков и финских солдат, чье имя упоминалось в радиообращениях и листовках. Отношение к ним было априори предвзятое. Их показания тщательно проверяли, пытаясь поймать на противоречиях, сопоставляли со свидетельствами других военнопленных. Любое упущение в показаниях трактовалось как нежелание говорить полную правду. В связи с этим целесообразно отметить, что финские военные власти на протяжении всей войны продолжения тщательно отслеживали радиопередачи советского радио, фиксируя любые упоминания о финских военнопленных. Однако советские пропагандисты часто использовали в радиопередачах документы убитых финских солдат и офицеров. Поэтому при внесении имени финского военнослужащего в официальные списки военнопленных, пропавших без вести на территории СССР, стоит очень осторожно использовать такое свидетельство, как выступление по радио.