Рахим Эсенов - Большевистское подполье Закаспия

По инициативе большевиков в городе было созвано общее собрание рабочих и служащих, па котором после долгих дебатов с эсерами удалось добиться решения взять на поруки арестованных казанджикцев. Волю собрания поддержало и большинство членов вновь избранного Казанджикского исполкома во главе с Л. Афанасьевым [31] Л. Н. Афанасьев с декабря 1917 года возглавлял Главный железнодорожный комитет, ставший основным меньшевистско-эсеровским центром, который через свою газету «Асхабад» вел антисоветскую пропаганду, отравлял сознание рабочих и солдат (А. А. Росляков. Большевики Туркменистана в борьбе за власть Советов (1917–1918), стр. 348). В годы гражданской войны Л. И. Афанасьев под влиянием большевистских идей порвал с лагерем контрреволюции, стал сторонником Советской власти, одним из организаторов большевистского подполья («Очерки истории Коммунистической партии Туркменистана», стр. 147). . А. Зубарев, пользуясь своим положением, обратился во Временный исполком, который разрешил освободить арестованных. Так благодаря стараниям большевиков в ряды подполья влился новый отряд закаленных бойцов, испытавших ужасы белогвардейских застенков. Среди них было немало большевиков, в частности телеграфист Николай Иванович Кузнецов [32] В июле 1919 года Н. И. Кузнецов был арестован вновь, томился в красноводской плавучей тюрьме, откуда в числе 35 заключенных совершил дерзкий побег и, проделав долгий и мучительный путь через Каракумы, добрался до станции Бами, в расположение советских войск. , секретарь продовольственного комитета, арестованный за агитацию против англичан 96.

Борьба подполья, требования рабочих организаций об освобождении заключенных вносили разлад в белогвардейский лагерь, порождали там трения. Дебатируя этот вопрос па заседании Временного исполкома, его члены опасались, что освобожденные большевики развернут работу в тылу, где и без того «агитация уже ведется». Некоторые члены правительства вроде Зимина истерично восклицали: «Не давайте свободу для пропаганды большевизма». Об этом писал «Голос Средней Азии» 12 октября н 31 декабря 1918 года.

Подъем революционных настроений в рабочих массах, растущую силу и влияние большевистского подполья, его широкие связи выявил митинг, состоявшийся 31 декабря 1918 года в помещении ашхабадского клуба железнодорожников.

Еще накануне большевистский подпольный комитет созвал собрание, где было решено использовать предстоящи и митинг для разоблачения предательской политики эсеро-белогвардейского правительства, безропотно идущего на поводу у английских интервентов. Собрание выделило ораторов, которые должны были обратиться на митинге к железнодорожникам, городским рабочим, ко всем трудящимся Закаспия с призывом: выразить недоверие ашхабадскому правительству; прекратить братоубийственную войну; изгнать из Туркмении мировых разбойников — английские войска; открыть Закаспийский фронт и соединиться с частями Красной Армии, ведущими бои за освобождение трудящихся, за восстановление Советской власти. Собрание обязало всех членов подпольной организации явиться на митинг и, рассредоточившись среди собравшихся, вести агитацию против ораторов белогвардейского правительства.

С самого начала митинга настроение рабочих, с которыми уже вели беседы члены подпольной организации, было приподнятым, боевым. Выступивший на митинге глава белогвардейского правительства Фунтиков еще раз подтвердил свои верноподданнические чувства к английским колонизаторам, выразил свою звериную ненависть к большевикам, Советской власти и призвал рабочих «обсудить вопрос об усилении фронта и об окончательной победе над большевиками».

Зал освистал оратора. Со всех сторон раздавались возмущенные возгласы:

— Долой с трибуны!

— Да здравствует Советская власть!

Такой же «успех» имел и другой белогвардейский оратор, Дохов. Он также вынужден был покинуть трибуну под свист и улюлюканье рабочих.

Затем по поручению подпольной организации выступили В. Сердюков, И. Р. Зотов и Г. С. Кадыгроб. Выполняя наказ подпольной организации, они изложили большевистскую точку зрения, изобличили антинародную политику белогвардейского правительства, держащегося па штыках английских интервентов.

На митинге выступили также делегаты мервских рабочих, выразивших солидарность с революционными рабочими Ашхабада. Подавляющее большинство участников митинга встретило выступления большевистских ораторов овациями, и сотни голосов кричали:

— Долой правительство!

— Долой англичан — мировых разбойников!

— Да здравствует мир с ташкентскими большевиками!

— Да здравствует товарищ Ленин — вождь большевиков!

Члены белогвардейского правительства спешно ретировались из зала. Митинг избрал делегации к рабочим других городов Закаспия, которые должны были призвать своих братьев по классу присоединиться к революционным рабочим Ашхабада. Была избрана также делегация для поездки на фронт, чтобы обратиться к войскам с призывом не воевать против Красной Армии. Под конец митинга были приняты решения об освобождении из тюрем политических заключенных и об организации боевой дружины рабочих.

Однако белогвардейские правители не дремали: здание железнодорожного клуба, где проходил митинг, было окружено английскими войсками. Интервенты разогнали рабочих, арестовали многих участников митинга. Аресты и обыски продолжались и в последующие дни.

Осуществить решения митинга, конечно, не удалось. Но, несмотря на это, огромное значение имело дружное выступление рабочих, поддержавших большевиков — членов подпольных организаций Закаспия. Они открыто выразили недоверие белогвардейскому правительству, заклеймили английских интервентов как мировых разбойников, призвали открыть Закаспийский фронт и соединиться с советскими войсками. Митинг еще раз выявил подлинное лицо белых властей, продемонстрировал солидарность трудящихся и подтвердил возросший авторитет большевиков в массах. Гневный протест рабочих масс показал действенность организационно-политической работы подпольной организации, ее легальных и нелегальных методов борьбы, используемых большевиками творчески, по-марксистски, в зависимости от сложившейся ситуации.

Фунтиков в своей докладной записке признавал гибкость большевиков, умевших искусно «портить кровь» врагам. «Они (большевики. — Р. Э.) делали всякие каверзы: то оборвут провода между Асхабадом и Гауданом, через которые мы усиленно переговаривались с англичанами… — писал он, — то вдруг фронтовики, несмотря на то что они накануне рвались скорее отьез-жать на фронт, ни с того, ни с чего требуют меня к себе на общее собрание. И вот изволь бросать… все насущное дело и приезжай к ним просто-напросто болтать. А болтовня эта заключалась в вопросе о том, что и сколько вы нам будете платить, а почему не гоните в первую очередь тех, которые совсем не были на войне, и т. д. и т. п. Все это было работой местных большевиков…» 98