Рахим Эсенов - Большевистское подполье Закаспия

Справедливости ради скажем, что в то время генералы были по-своему правы: ведь под «туземным населением» Туркестана они подразумевали феодально-байскую верхушку и только-только зарождавшуюся национальную буржуазию. Для них, действительно, большевизм — явление беспочвенное, и ради того, чтобы уничтожить его, они были готовы принять помощь любого чужеземного завоевателя.

Яркую характеристику поведению национальных «верхов» дает Программа КПСС: «Национальная буржуазия по своей природе имеет двойственный характер. В современных условиях национальная буржуазия в колониальных, бывших колониальных и зависимых странах, не связанная с империалистическими кругами, объективно заинтересована в осуществлении основных задач антиимпериалистической и антифеодальной революции. Следовательно, еще не исчерпаны ее прогрессивная роль, ее способность участвовать в решении насущных общенациональных задач.

Однако по мере нарастания противоречий между трудящимися и имущими классами и обострения классовой борьбы внутри страны национальная буржуазия проявляет все большую склонность к соглашательству с империализмом и внутренней реакцией» 2.

Это общее положение применимо и к только что зарождавшейся национальной буржуазии Туркестана, ее позициям в годы революции и гражданской войны. Всегда и всюду национальная буржуазия больше боялась своего народа, чем оккупантов. Объявляя себя защитниками народа, национальные «верхи» Закаспия, чтобы сохранить свои классовые привилегии, эксплуататорский строй, свою власть над людьми, были готовы бросить к ногам любого завоевателя — будь то Германия, Англия или Турция — честь и достоинство туркменского народа. Большевизм, покушавшийся на святая святых — частную собственность и на другие коренные интересы имущих классов, был глубоко ненавистен феодально-байской верхушке Закаспия.

Туркменские эксплуататорские «верхи» — оплот реакции, противоборствующая Советской власти сила, страшась объединения эксплуатируемых масс, сеяли родовые раздоры, натравливали друг на друга многочисленные племена. В туркменском селе того времени сохранялись патриархально-родовые пережитки в быту и в сознании дайханства, почти поголовная его неграмотность и взращенное десятилетиями колониального гнета недоверие ко всему русскому. Еще не стерлись в памяти народной поход карательного отряда генерала Мадритова, потопившего в крови восстание туркмен 1916 года, реквизиции и мародерство, унижения и оскорбления, которым подвергали дайхан царские солдаты и офицеры [48]. Местное население испытывало недоверие ко всему русскому, подозревало в каждом русском человеке колонизатора, эксплуататора 3.

Советская власть, большевики должны были разъяснить дайханам, бедноте классовую сущность политики национальных феодально-байских «верхов», оторвать от них трудящиеся массы аула, преодолеть трудности на пути создания и укрепления революционного союза рабочего класса и трудового дайханства.

Туркменские феодалы и баи утверждали, что среди туркмен пет классового деления. Классовые противоречия они стремились подменить межродовыми, межнациональными, религиозными разногласиями. Однако никакие одеяния не могли прикрыть язв классового общества. История туркменского народа, как любого другого, развивалась по общим законам классовой борьбы между бедными и богатыми, угнетенными и угнетателями. Туркменские эксплуататорские «верхи», стремясь повернуть колесо истории вспять, активно выступили против Советской власти, увидев в ней силу, способную окончательно пробудить дайханские массы, сделать их активными борцами за свое освобождение.

Тяжелые испытания, выпавшие на долю трудящихся Закаспия, выявили истинных сторонников Советской власти, тех, кто мужественно боролся за торжество идей Коммунистической партии, Ленина, и тех, кто, прикрываясь лживыми фразами, предавал интересы туркменского народа, пытался закабалить его силой английских штыков и белогвардейщины.

Лихолетье иностранной интервенции и гражданской войны дало недвусмысленный ответ на вопрос истории: кто есть кто?

Контрреволюционный мятеж в Закаспии воскресил угасшие с приходом Советской власти «голубые мечты» туркменских феодалов о создании особых ханств и об-отделении их от России. С жаром они пытались растоптать едва взошедшие ростки союза трудового дайханства и рабочего класса, навсегда похоронить идеи советской национальной государственности пародов Туркестана.

С падением Советской власти в Закаспии главари национальных «верхов» полковник Ораз Сердар, ротмистр С. Овезбаев, Хаджи Мурат [49]и другие представители туркменской феодально-байской знати созвали 16 июля 1918 года в Безмеине родовых вождей, видных баев, ханов, мулл, чтобы определись свою линию в борьбе с Советской властью (в некоторых документах это сборище фигурирует как «Всетуркменский съезд». Разумеется, «Всетуркменским» его нельзя считать, так как в нем не участвовали представители бедноты, дайханских масс). Инициаторы и вдохновители этого сборища призывали собравшихся создать «национальную» армию, изгнать с туркменской земли русских, образовать фронт против красных. Они рисовали страшные картины в случае победы большевиков и возрождения Советской власти в Закаспии 4.

Националистов не поддержал Махтумкули-хан [50], заявивший, что не верит в их затею, которая приведет лишь к бесцельному кровопролитию. На предложение Ораза Сердара образовать самостоятельное туркменское государство он ответил, что кучке самозванцев будет не под силу бороться с Россией, так как она велика, сильна и туркменам нельзя ввязываться в войну с большевиками, которые смогли даже всесильного белого царя с трона свалить, революцию свершить. Махтумкули-хан, обозвав Ораза Сердара пьяницей и предателем, демонстративно покинул собрание.

Националисты, чтобы устрашить Махтумкули-хана, посылали против него вооруженные отряды, но они вступать в борьбу с ним не решались. Пытались добиться и мирного сговора, но Махтумкули-хан не дал новоявленным «государственным деятелям» ни людей, ни продовольствия.

Дипломатично повел себя на собрании вождь рода геркез Аллаяр Курбанов [51], от кoтopoгo Овезбаев потребовал людей для националистического формирования. Курбанов ответил, что племя гоклен (геркез — один из его родов) небольшое, всего 1500–1600 кибиток, живет на границе с Ираном и по соседству с многочисленным враждебным племенем иомудов. Если гоклены пошлют мужчин на фронт, то враждебные племена разорят аулы и заберут женщин и детей. Курбанов предложил вместо людей прислать продовольствие. Род геркез так и не дал в белогвардейские формирования ни одного человека, лишь под угрозой оружия у него угнали однажды 16 верблюдов 5.