Борис Рубцов - Гуситские войны (Великая крестьянская война XV века в Чехии)

Помимо всего прочего нельзя недооценивать и огромную власть церкви над умами и сердцами средневековых людей. Многовековой авторитет церкви, державшей, как тогда думали, в своих руках ключи от царствия небесного, был направлен в первую очередь на укрепление основ феодального общества. Попам принадлежала в средние века непререкаемая монополия на образование, имевшее в значительной степени богословский характер. Средневековая наука провозглашала с кафедры вечность и незыблемость феодального строя, освящала самые уродливые черты феодализма. Господство богословия в сфере умственной жизни средневекового общества было «…необходимым следствием того положения, которое занимала церковь в качестве наиболее общего синтеза и наиболее общей санкции существующего феодального строя.

Ясно, что при этих условиях все выраженные в общей форме нападки на феодализм и прежде всего нападки на церковь, все социальные и политические революционные доктрины должны были по преимуществу представлять из себя одновременно и богословские ереси. Для того чтобы возможно было нападать на существующие общественные отношения, нужно было сорвать с них ореол святости». [18] Ф. Энгельс, Крестьянская война в Германии, М. 1953, стр. 34.

Эту роль сыграла в Чехии в начале XV века смелая критика злоупотреблений чешского духовенства и вообще всей католической церкви, нашедшая своё выражение в пламенных проповедях и самоотверженной деятельности Яна Гуса, его предшественников, сподвижников и продолжателей. [81]

Великий чешский патриот Ян Гус не первый поднялся в Чехии на борьбу против католической церкви. Народные массы уже неоднократно расправлялись с представителями ненавистной верхушки духовенства. Народные ереси направлялись против учения и организации католической церкви. Бюргерская оппозиция, выражавшая протест большинства недовольных горожан, во второй половине XIV века выдвинула целый ряд предшественников Гуса.

К середине XIV века относятся выступления Конрада Вальдгаузера против католического духовенства. Вальдгаузер до приезда в Чехию был монахом в одном из австрийских монастырей. В Праге он разоблачал в своих проповедях корыстолюбие и разврат монашества, бичевал пороки церковников. Хотя сам Конрад не делал в своих выступлениях революционных выводов, но его смелые обличения обнажали смердящие язвы католической церкви и толкали народ на путь антицерковной борьбы. [82]

Значительно более широкие отклики находили горячие проповеди Яна Милича. Милич в молодости стоял близко к королевскому двору, но отказался от своего положения и богатства и стал проповедовать необходимость очищения развращённого духовенства. Самыми яркими красками Милич рисовал отвратительную распущенность католического клира и призывал народ лишить церковников их имущества. Папу он называл антихристом. Милич не требовал, однако, слома всего церковного здания. Он считал, что строжайшее соблюдение священного писания и церковной дисциплины сможет оздоровить церковь. Милич был замечательным оратором и пользовался огромной популярностью среди пражского бюргерства и плебса. Проповеди свои он произносил на чешском и немецком языках. Несмотря на сравнительную умеренность программы Милича, его выступления подрывали авторитет католической церкви. Милич был вызван к папе. Его заставили отказаться от продолжения проповеднической деятельности. Папская булла, составленная по случаю его отречения от прежних взглядов, прямо говорит, что чешский проповедник «вовлекал многих не только в отвратительные заблуждения, но и в преступные действия». Эта оценка показывает, насколько опасным противником считала церковь Яна Милича.

Яркой фигурой среди чешских предшественников Гуса был и Матвей из Янова. [19] Иногда Матвея называют и Парижским, так как Матвей имел диплом магистра Парижского университета. Один из самых образованных людей своего времени, магистр Пражского университета и прекрасный знаток церковной литературы, Матвей соединял блестящее знание наук с ненавистью к католическому духовенству. Он написал пятитомный трактат, в котором обосновал взгляды, шедшие вразрез с учением католической церкви. В отличие от церкви, учившей, что только неукоснительное соблюдение всех обрядов может дать «спасение души», Матвей считал, что основой христианства должна быть вера. Матвей из Янова доказывал, что существование монашества не оправдывается евангелием и другими священными книгами. Папу он называл «двурогим зверем», церковников — «служителями антихриста» и смело изобличал продажность и разврат попов и монахов. Матвей писал, что оздоровление церкви может быть [83] достигнуто лишь путём изъятия у монастырей и церквей их богатств. В то же время, сожалея о том, что народ терпит на своём теле злокачественный нарост — католическую церковь, Матвей указывал, что борьба против церкви неизбежна. В своём труде он использовал евангелие, приписывавшее легендарному Христу слова о том, будто он принёс людям не мир, а меч. Эксплуатацию Матвей считал несправедливой, а сословное общество средневековой Чехии называл «изобретением дьявола».

В произведениях Матвея впервые было провозглашено одно из программных положений гуситов. Католическая церковь, стремясь подчеркнуть исключительное положение духовенства среди верующих, создала для него особую привилегию в одном из главных христианских обрядов — в принятии причастия. Давая мирянам во время причащения только хлеб, католическая церковь установила для духовенства причащение хлебом и вином. Матвей требовал для всех верующих одинакового причащения.

Учение Матвея из Янова не могло проникнуть глубоко в сознание народных масс, так как Матвей писал на латинском языке. Его сочинения были большой редкостью, их хорошо знали только учёные-теологи. Тем не менее церковь заставила Матвея из Янова торжественно отречься от его «еретических» взглядов. Вскоре после этого он умер (в 1394 году).

Великий сын чешского народа Ян Гус родился в крестьянской семье в 1371 году. [20] Обычно датой рождения Гуса считался 1369 год, но в новейших трудах историков народной Чехословакии приводится дата, указанная в тексте. Родиной его было небольшое село Гусинец в южной Чехии.

Мальчик рос среди зелёных лугов, тянувшихся вдоль берегов спокойной речки Бланице, протекавшей в долине лесистых гор. Но красоты задумчивой чешской природы не могли скрыть от чуткого и впечатлительного юноши потрясающее зрелище нищеты народа, плотью от плоти которого он являлся, и тяжёлого положения крестьян. С детства он познал тяжёлую долю родного народа, его тревожили смутные, неопределённые мечты о лучшем, справедливом устройстве общества.