И. Василевский - Романовы

Если так трудно определить, относился ли Петр к чему бы то ни было на свете — к церкви, религии, державе Российской — с подлинным человеческим уважением, то, быть может, легче ответить на вопрос, любил ли он кого-нибудь вообще?

Увы, ответить на этот вопрос еще тяжелее.

Окружающих его сановников он презирал от всей души и не случайно так часто и так щедро поколачивал их своей знаменитой дубинкой. Презирая всю родовую знать своего времени, он находил особое злое удовольствие в том, чтобы на первые посты в государстве выдвигать кучеров, пирожников, лакеев. Но горе было не в отдельных людях, а во всем строе, и эта замена, в сущности, положения не меняла.

В 1722 году посол Кампредон в своем письме к кардиналу Дюбуа с отчаянием пишет, что без крупных денежных сумм для раздачи русским сановникам никаких государственных переговоров с Россией вести невозможно. Когда царь заявил однажды, что хочет повесить всех казнокрадов, его любимец Ягужинский ответил исторической фразой: «Стало быть, ваше величество хочет остаться без подданных».

Чем больше было глубокое презрение Петра к жадной толпе придворных, тем естественнее было думать, что весь жар своего сердца он отдаст женщинам, что подлинная человеческая любовь прояснит его хмурые и загадочные черты.

Но женщины — одной, определенной, единственной хотя бы на один день — Петр не знал в течение всей своей жизни. Он знал только женщин — огромную толпу, лишенную индивидуальности, представительниц женского пола, которых брал то силой, то за деньги, наспех, не обращая внимания на каждую в отдельности.

Современники, описывающие пребывание Петра в Берлине, указывают, что при царице находилось около 400 так называемых «дам». Наряду с представительницами родовитой русской знати здесь были немецкие служанки, исполнявшие обязанности горничных, прачек и кухарок. Почти все эти особы (говорит с изумлением летописец) держали в руках богато разряженных детей, и на вопрос, чьи это дети, отвечали, кланяясь в пояс: «Царь почтил меня».

Наиболее прочной привязанностью Петра была Екатерина. Прежняя жена, Евдокия Лопухина, была, как известно, отправлена в монастырь. Однако отношения с Екатериной так и остались убогими, какими-то примитивными. За первое любовное свидание со своей будущей женой Петр заплатил Екатерине один дукат. Вообще же он расценивал женские объятия дешевле и не раз заявлял, что платить надо «по одной копейке за три объятия».

Екатерина, крестьянская дочь, рано оставшаяся сиротой, во время войны со Швецией в 1702 году оказалась беженкой. Ее бурная молодость после ряда приключений и скитаний привела ее к роли «солдатской женки» при русской армии. В то время она еще не носила имени Екатерины.

Первое известие о ней относится к ее пребыванию в семнадцатилетнем возрасте в Мариенбурге, в Лифляндии, в услужении у пастора Глюка. Здесь эта католичка перешла в лютеранство. Азбуке она не училась и даже впоследствии, оказавшись на престоле самодержавной императрицей, успела научиться только подписывать свое имя, да и то кое-как.

Юность Екатерины протекала исключительно бурно. От своего любовника унтер-офицера, бившего ее смертным боем, она перешла к случайно увидевшему ее в толпе солдат Шереметеву.

После новых и новых перемен она переходит к Меньшикову, в доме которого она была прачкой, «портомоей». Краткая благосклонность Меньшикова дала ей возможность принарядиться.

Здесь ее впервые увидел Петр. Хорошенькая женщина в кокетливом фартучке, стоявшая на подоконнике и протиравшая оконные стекла, заинтересовала царя.

Петр, как известно, был связан с Меньшиковым, как и позже с Ягужинским, и Лефортом, и многими другими, не скрываемыми им узами однополой любви. В первое время после того, как Петр увидел Екатерину и заплатил ей первый дукат из казначейства российского (впоследствии эта женщина обойдется России несравненно дороже), Петр и Меньшиков одновременно были ее любовниками.

Эта деталь отнюдь не противоречит нравам, прочно установившимся вокруг Петра. Точно так же, как любовью Екатерины, Петр делился с Меньшиковым любовью и многих других фавориток тех дней — двух сестер девиц Арсеньевых, например, других тоже.

Уже и после того, как Екатерина стала пользоваться более серьезным вниманием Петра и перешла в его «женский терем», она живет там с целым рядом других «героинь», находящихся в том же, что и она, положении. Но Екатерина сумела привязать к себе Петра. В 1708 году, когда Екатерина родила уже двух детей от Петра, он, уезжая из Москвы, оставляет Меньшикову записку: «Если что случится волею Божьей, выдать Екатерине Васильевне 3000 рублей». О возможности брака с ней, матерью его детей, он в те годы еще и не помышляет.

Но Екатерина умеет сделаться все более и более необходимой царю. С 1709 года она не покидает его, ездит с ним в Польшу, в Германию, находится с ним во время военного похода на Прут.

В 1711 году произошла известная история с Петром, когда русская армия на берегах молдавской реки была окружена турками и татарами и Петр, как мы уже видели, мог быть захвачен в плен. Мы знаем также о том, каким образом Петру удалось выпутаться из этого положения, как Екатерине, при помощи генерала Шафирова, удалось добиться, чтобы Петр остался на свободе, как великий визирь, так и не разобравший (как будто), какой огромный козырь оказался в его руках в военной игре с Россией, взял взятку от Екатерины (по некоторым сведениям, не только драгоценностями, но и натурой тоже) и, махнув рукой, отпустил Петра с миром.

По всему, что мы знаем о характере Петра, трудно предположить, чтобы последовавшая в дальнейшем его женитьба на Екатерине была вызвана благодарностью за спасение. Верности и благодарности Петр не знал. Он всегда зависел от настроения данной минуты. Все любимцы царя знали, что благосклонность, проявленная сегодня, ничуть не спасает от перспективы батогов, пыток, а то и смертной казни завтра. Вероятнее всего поэтому, что бывшая «портомоя» оказалась действительно незаменимым товарищем.

Эта «походная жена» не боялась никаких испытаний. Она вместе с Петром совершает походы, спит на земле, живет в палатке, делает верхом на лошади двойные и тройные перегоны, и Петр настолько привыкает к этому товарищу, что она становится незаменимой.

Она принесла Петру одиннадцать душ детей, но эта почти постоянная беременность не мешает ей неотлучно дежурить при царе и во время пьяных оргий, и во время походов. Почти все дети умирают уже в детстве, но Екатерина образа жизни не меняет. Она не знает ревности и с ласковой улыбкой смотрит, как ее друг сердечный на ее глазах предается гнуснейшему разврату со встречными женщинами и мужчинами. По письмам Петра к Екатерине легко проследить, как эта изумительно энергичная женщина как бы врастает в его жизнь.