Альфред Крофтс - История Дальнего Востока. Восточная и Юго-Восточная Азия

Достижения Цяньлуна, четвертого императора династии Цин, были сравнимы с успехами Канси, а возможно, и большими. Он являлся смелым, способным правителем, был воспитан как сын малоизвестной наложницы. [132] Согласно некоторым сообщениям, Цяньлун был сыном служанки, которого честолюбивая мать «обменяла» на одного из сыновей императора. Он правил шесть десятилетий (1736–1796). [133] Он отрекся от престола, чтобы не демонстрировать неуважение к своему деду Канси тем, что он превысил бы срок его правления. Его военные достижения были отмечены как «десять побед»: пять над восставшими мусульманами, племенами мяо и формозцами; остальные над народами за пределами Китая. Он блестяще осуществил завоевание Непала в Северной Индии, за Гималаями. Однако войны против Аннама и Бирмы были безуспешными и дорогостоящими — о победах говорили лишь подобострастные придворные поэты. При Цяньлуне могущество Китая достигло зенита, но также появились признаки заката. Расходы на обеспечение войск, коммуникации которых иногда растягивались на расстояние в две тысячи миль, истощили казну. Богатые территории были опустошены в гражданских войнах. Предположительно 300 тысяч знаменных воинов погибли от ран, неблагоприятных атмосферных условий или тропической лихорадки.

С годами император становился изоляционистом. Он ограничил торговую деятельность иностранцев дельтой Кантона и в 1793 г. оказал холодный, хотя и пышный, прием британскому торговому послу лорду Макартни. В последние два десятилетия он находился под влиянием алчного фаворита Хэшэня.

Правление Цзяцина (1796–1820) и Даогуана (1820–1850) привело к плачевным результатам. Два честных и добросовестных, хотя и слабых, императора старались поддержать величие династии. Сокращение Цзяцином расходов на императорский двор отдалило от него маньчжурскую придворную гвардию. Даогуан терпеливо переносил летнюю жару в Запретном городе, чтобы не тратить деньги на пребывание в его горном убежище в Цзехоле. Однако войны Цзянлуна против мусульман на дальнем западе должны были возобновляться снова и снова, и ненасытность чиновников вызывала восстания почти во всех провинциях огромной, но распадавшейся империи.

Когда лорд Амхерст прибыл из-за «четырех морей» в 1816 г., чтобы объявить о победе при Ватерлоо и открыть Китай для торговли с Западом, он был выслан из Пекина без аудиенции. Однако давлению «белых» держав было невозможно бесконечно сопротивляться. Их требования подкреплялись соединениями военных кораблей, такими мощными, которых никогда на Востоке не видели. До того как Даогуан умер в 1850 г., эти государства захватили китайскую землю в Гонконге и вынудили Китай предоставить торговые привилегии в его южных портах. Император запретил ставить почетные мемориальные доски перед своей могилой.

Охваченные страхом перед угрозой сепаратистских движений, последние императоры Цин запрещали высокопоставленным чиновникам служить в их родных провинциях и производили ротацию каждые три года. При этом подведении итогов сам император осуществлял продвижения по службе, чтобы привязать к себе успешных чиновников.

Тем не менее к началу XIX века цензоры сообщали о вымогательстве и коррупции, начинавшихся с дворца и все более усиливавшихся по мере удаления от Пекина. Это вызывало почти постоянные восстания в Туркестане и на Формозе, куда ссылались самые бесчестные чиновники. Размер государственных жалований оставался неизменным с древности, несмотря на постоянную инфляцию цен. Инь-чжэнь составил список дополнительных субсидий, но даже с учетом их сборщик таможенных пошлин в Кантоне получал двадцать пять долларов для всего своего штата из двухсот человек. Все же в XIX в. он был в состоянии оплачивать все расходы, помимо перевода более двадцати пяти долларов в Пекин и накопления собственного капитала.

Толпы мелких служащих, преимущественно бедных родственников, вымогали деньги у сторон судебного дела в ямынах — резиденциях мировых судей; народные пословицы выражали цинизм, с которым люди относились к этим «волкам и тиграм». [134] В таких как «Можно быть арестованным случайно, но невозможно так же освободиться», «Большой петух не ест мало риса» — предупреждение о том, что взятку надо давать соответственно рангу чиновника. Канси откровенно советовал своим подданным избегать судов и искать справедливость в своих семьях и деревенских советах. В качестве морального руководства он оставил священный эдикт, призывающий все пять сословий общества быть честными, преданными и экономными. Этот эдикт, находившийся в каждом судейском ямыне, вынимался из коробки в желтом шелке и читался первого и пятнадцатого числа каждого месяца.

Наказания были несколько мягче, чем в Европе XVIII в., изречение Цяньлуна «контролировать варваров [европейцев] без соблюдения законности является правильным и лучшим способом управления ими» посеяло горькое недопонимание между Востоком и Западом.

Восемь маньчжурских знамен, получавших жалованье от императора, превратились в государство в государстве, они были размещены по всей империи. Существовали также китайские «зеленознаменные» войска номинальной численностью полмиллиона человек. Китайская армия была лучше организована, чем японские самураи, хотя она была плохо подготовлена и часто командовали придворные фавориты. [135] Например, Хэшэнь был переведен с литературной службы на должность верховного командующего экспедиционной армией в Монголии; непотизм был основной причиной неэффективности армейского командования в Бирме и на Формозе.

Луки, мечи и копья оставались стандартным оружием, хотя в маньчжурских учебниках содержались технология производства черного пороха и особенности применения фитильных ружей и артиллерии. Военные корабли до 1850 г., по-видимому, представляли собой джонки с единственным палубным орудием. К торговой войне, как всегда, относились с презрением. Дворяне никогда не носили оружия в частной жизни.

Цяньлун предлагал своим генералам альтернативы победы или смерти и щедро вознаграждал победителей. Он соорудил около Пекина копии тибетских и монгольских крепостей, где его войска производили маневры перед отправкой в Центральную Азию. Возможно, что в 1750 г. имперские армии могли бы устоять против европейцев. Спустя один век они были подготовлены немногим лучше обычной толпы.

По мнению отцов-иезуитов, в XVIII в. Китай был богаче Франции; он был самообеспеченным в области продовольствия, одежды, жилья и занятости (для ста миллионов рабочих). Было мало причин сомневаться в благосклонности Неба.