Марк Алданов - Бург Императора Франца-Иосифа

Женитьба на баварской принцессе Елизавете была, вероятно, наиболее странным поступком всей жизни императора: если бы из тысячи женщин нарочно искать такую, на какой не должен был бы жениться человек, подобный Францу Иосифу, то трудно было бы сделать лучший выбор. И произошла эта женитьба при обстоятельствах, как будто менее всего соответствовавших его характеру и обычаям. Рассказывалось об этом романе не раз. Едва ли тут многое сочинено или приукрашено.

23-летний император Франц Иосиф, по словам двух историков, был в начале пятидесятых годов «лучшим женихом в мире». Он занимал блистательный габсбургский престол, считался богатейшим из монархов (может быть, в ту пору и богатейшим из людей), был красив, имел репутацию «шармера». Женщины чрезвычайно им увлекались. Говорили (а позднее и писали), что у него в то время был роман с одной эрцгерцогиней-вдовой, бывшей значительно его старше. Именно поэтому будто бы его мать, столь известная в истории эрцгерцогиня София, стала спешно подыскивать ему невесту.

Как баварская принцесса, мать императора первым делом обратилась к Виттельсбахам. Это было естественно: начиная с XIII века то Габсбурги женятся на принцессах баварской династии, то Виттельсбахи женятся на австрийских эрцгерцогинях. Невеста в Баварии была тогда только одна: принцесса Елена, дочь герцога Максимилиана. «Партия» была удовлетворительная по родовитости семьи, однако только по родовитости: отец невесты был очень беден, кругом в долгу, вдобавок либерал, богема, альпинист, фрондер, вечно издевавшийся над коронованными особами и рассказывающий о них анекдоты. Но сама принцесса Елена очень нравилась эрцгерцогине Софии своим благочестием. Мать императора, имевшая огромное влияние на сына, решила вопрос за него. Мать невесты с восторгом приняла предложение, а с отцом никто не считался. Рада и счастлива была и сама невеста, не смевшая мечтать о таком женихе.

Нужно было «только», чтобы она понравилась Францу Иосифу. Для этой цели ей и ее родителям было послано приглашение приехать в Ишль, летнюю резиденцию Габсбургов. В последнюю минуту герцог Максимилиан объявил, что на адскую скуку в Ишль не поедет без своей любимицы, младшей дочери «Зизи» (Елизаветы). Ей исполнилось 16 лет, она была красавица. Взяли и ее.

В первый же день по приезде баварских родственников в Ишле состоялся обед. Габсбурги славились в мире своим искусством устраивать скучные обеды; но на этот раз они сами себя превзошли, — кто-то писал, что «даже скатерти дышали скукой». Вероятно, это объяснялось настроением молодого императора: он был мрачнее тучи. К концу обеда появилась Зизи, которая, как маленькая, обедала отдельно с гувернанткой. Франц Иосиф оживился. А когда обед кончился, император совершил неприличный поступок — должно быть, единственный в его жизни: он подошел не к старшей сестре, а к младшей и предложил показать ей своих лошадей. Вернувшись же с прогулки по парку, он объявил своей матери, что женится, но не на принцессе Елене, а на принцессе Елизавете. Изумление эрцгерцогини Софии, ее гнев, ссылки на обиду, на скандал не помогли; не помог и вызванный для увещания Франца Иосифа кардинал. Император сообщил, что уже сделал предложение и что дело это решено.

Затем началась одна из сказок, становящихся редкими и в монархических странах. На пышно разукрашенном, засыпанном цветами судне император повез по Дунаю свою невесту из Баварии в Вену. Раскрылась сокровищница Габсбургов, с ее коронами, диадемами, ожерельями. В расписанной Рубенсом карете молодая чета проехала в церковь, где состоялось венчание. «Я влюблен, как лейтенант, и счастлив, как бог!» — писал Франц Иосиф своему другу Альберту Саксонскому. Столь же счастлива была и 17-летняя императрица. Впереди был несчастнейший брак, длинный ряд катастроф — и кинжал убийцы.

В личности и в судьбе Елизаветы Австрийской слилось все то, что с незапамятных времен открыто или молчаливо признавалось «элементами поэзии». Быть может, при жизни императрицы это вызывало у раздражительных людей некоторое отталкивание: уж слишком все поэтично. Ее жизнь просится в biographic romancée, для которой тут есть решительно все, вплоть до «проклятья графини Карольи» {7} 7 В пору венгерского восстания вдова казненного графа Карольи прокляла императора Франца Иосифа, его род, семью и потомство. Это проклятие постоянно вспоминали при каждой катастрофе, случавшейся в Габсбургском доме. Вспомнили, разумеется, и после убийства Елизаветы. и «призрака белой дамы», трижды проходившего по залам Бурга за время существования Габсбургского дома. Но трагическая смерть Елизаветы должна была положить конец подобному отталкиванию. Не думаю, чтобы эта, во всяком случае необыкновенная, женщина и вообще умышленно создавала себе поэтический ореол.

Она была на редкость хороша собой. В этом сходятся все знавшие ее люди. Один республиканский политический деятель на старости лет говорил, что из всех женщин, которых он видел, две самые красивые были императрицы: Евгения и Елизавета {8} 8 Они, кстати сказать, очень нравились одна другой и были в большой дружбе, несмотря на войну 1859 года. . Называли ее в Европе «Черной лилией». Кажется, это прозвище было ей дано после того, как на одном приеме в Бурге она появилась в черном бархатном платье, с веером из черных страусовых перьев и в черных бриллиантах: черный цвет был ей особенно к лицу. Красоту ее признавала и ненавидевшая ее эрцгерцогиня София.

Очень многое в императрице Елизавете не нравилось Бургу. Не нравились прежде всего ее либерально-политические взгляды: либерализм императрицы был, насколько могу судить, не наигранный и не предназначенный для приобретения популярности. Она плохо верила в «породу» и не придавала ей значения. Знала верхи общества (притом верхи предельные) неизмеримо лучше, чем низы, но большой разницы между ними не видела и относилась с ласковой, чуть пренебрежительной снисходительностью одинаково к верхам и к низам. Императрица по природе была очень добра. Мы знаем о тысяче прекрасных ее поступков, а о плохих не знаем почти ничего, — о многих ли из людей, бывших по той или иной причине на виду у всего мира, можно сказать то же самое? Политикой она занималась мало, но разные счастливые и благодетельные меры царствования Франца Иосифа, как понемногу выясняется, отчасти были приняты благодаря ей. И в качестве первого свадебного подарка она у него — не попросила, а потребовала — смягчения участи осужденных венгров. Ее любило все население габсбургской державы: в Венгрии же ее положительно боготворили. Легенда, кажется, неверная, приписывала ей роман со знаменитым венгерским политическим деятелем, будто бы бывшим ее единственной любовью. Именно он поднес ей в 1867 году венгерскую корону, которая через тридцать лет, вместе с короной Марии Терезии, лежала на ее гробе. Об этом действительном или мнимом романе уже написаны книги — слишком рано написаны: он пока никого касаться не может.