Марина Могильнер - Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства

Слова шахады — свидетельства веры.

«Большинство людей в общем-то у нас православные, но есть много невоцерковленных. Они крещеные, но не воцерковленные… Можно как говорить. Крестили — в первый раз принесли. И второй раз — отпеваем. И все» (интервью, правосл.).

Чаще всего имеется в виду и цитируется Откровение Павла: «знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр 3: 15, 16). Цитаты из интервью: «Самые опасные люди — это прохладные… Понимаете, они и не горят, и не греют. Вот самое опасное, когда человек безразличен ко всему и вся. Знаем прекрасно, что из гонителей Церкви были проповедники, вспомните апостолов Петра, Павла. Был Савл, стал Павел. Знаем и другие моменты. Были разбойники, а стали святыми, понимаете, человек горящий. А вот теплохладники такие… Это самое опасное»; «Понимаете, слабая вера. Она слабая вера. Она чуть теплится. Мы знаем: „Сын, дай мне твое сердце“, говорит Соломон. Будь верующим на деле. Мы знаем в Апокалипсисе: „я взвесил тебя и нашел тебя легким и, так как ты не холоден и не горяч, я изблюю тебя из Книги Жизни!“ Вот это ужасное состояние теплохладности. Верующий? Да, вроде как бы верующий. Да, я верующий. — А вы давно причащались? — Не помню. — А вы венчано живете? — Нет. — А вы утром, вечером молитесь? — Нет. При этом он говорит, что он верующий. То есть это слабая вера. Это есть затемненность, помраченность той души, той религиозности, которую можно возгреть и которую можно остудить и полностью ее захлестнуть всеми житейскими заботами».

«С чем я больше всего, кстати, борюсь — с формализмом в Церкви. То есть если ты ходишь в церковь, то ты будь любезен жить идеями, жизнью Церкви. Не в платочках, не в свечках, не в поклонах, не в посте жизнь религиозного человека. Это атрибуты. А настоящее православное — это душа его, сокровище души. Если сокровище доброе, человек будет всегда добрым, а если у тебя сокровище злое — ты будешь всегда злым. А внешнее — мишура, она отпадет» (интервью, правосл.).

«Вот младенец рождается в мир, то он вначале питается… материнским молоком. И по мере возрастания уже переходит на более твердую, грубую пищу. И так же человек, когда приходит, у него в начале и вопросы в общем-то такие детские пускай будут. Это вполне естественно, в меру понимания» (интервью, правосл.).

«Если человек новоначальный, то есть он только что пришел в церковь, ему совершенно не обязательно читать там о Страшном суде, о бесах и о всяком таком, потому что он себя накрутит и потом прибежит в церковь с вытаращенными глазами и скажет: „Меня, батюшка, бесы обуяли“. Так бывает, к сожалению. Новоначальным лучше читать литературу, которая именно повествует о том, во что мы верим. Катехизис, скажем, закон Божий. Какие-то вещи, там как подготовиться к исповеди, вот такие вот… лучше к серьезной литературе не подступать, потому что это может повлечь за собой не очень хорошие последствия. Человек, не понявший какой-то момент в книге, может истолковать его по-своему. И, истолковывая это по-своему, он так на всю жизнь это толкование и оставит. Еще и других научит, не дай Бог. То есть скажем, если вы вчера крестились, то сегодня Павла Флоренского читать не советую… И дело в том, что нужен определенный базис какой-то богословский… Ну вы же не возьмете книжку по ядерной физике и не скажете, что я профессор и там все уже знаю. Вы просто ничего там не поймете, ни формулы, ничего. А будете сооружать ядерную бомбу. Ну, вы взорветесь, и с вами все взорвутся. Правильно, так нельзя делать. Надо немножко, постепенно начинать. У нас есть литература для новоначальных» (интервью, правосл.).

«Сначала идет какое-то отторжение… но надо быть постоянным, и тогда уже набожность должна быть не выпуклая. Еще только ты встал на духовный путь, да, она должна быть не выпуклая, не вычурная, а спокойная» (интервью, правосл.); «Таким людям я просто советую, ну, не навязывать ту информацию, которую он получил. И не бахвалиться, не говорить, что я вот самый лучший из вас. А вы — самые худшие. …Нужно это для себя, это же не для других. Например, если я там молюсь, если я встал на путь ислама, это я же для себя все. Не для кого-то. И из-за этого просто самому надо быть порядочным. Можно там остаться порядочным даже в любой ситуации. Просто должно быть терпение».

«Здесь, на болоте, просто старики из близлежащих домов… решили построить мечеть, большую мечеть… И в основном эта мечеть — одна из таких традиционных мечетей, где устои такие, очень четко держатся. И традиционалисты здесь — те, которые постоянно здесь — преемственность поколений, можем сказать… Так же, как и те мечети, где были раньше старики… Ну не то, что, вот, например, сейчас в некоторых мечетях существует тенденция, что там молодежь, которая обучалась в зарубежных, там чего-то какие-то нововведения, и здесь чего-то вводят нововведения какие-то… Здесь все это соблюдается четко. Вот, как было в 88 году, как было до этого. Соблюдается полностью и ничего не меняется, без изменений» (интервью, мусульм).

«Есть же имамы, кто работает в мечетях, пожилого возраста, а есть молодые. Мы встречаемся раз в месяц, делаем собрания. И там мы обсуждаем — какие новости современные… что касается ислама … Старшие у нас — хазраты, проповеди у них есть, они написали книжки, специальные книжки выпускают, и мы этим пользуемся. То есть стандартные проповеди, которые разрешаются нашим мухтасибатом, нашим муфтием, и мы за эти рамки не выходим, слава Богу» (интервью, мусульм.).

«Вот в связи с тем, что действительно умирает сейчас очень много старых людей и наиболее верных, преданных, постоянных, понимающих, кстати, тоже смысл богослужения… Если религиозность становится шире, то она становится мельче… Вот таких людей становится, к сожалению, меньше… Только вот, вот, умиляешься на самых простых старушек. Как они чувствуют и понимают это все: и смысл, и эстетику, иногда лучше, чем академики и профессора» (интервью, правосл.).

«Вот те люди старшего поколения, которые… практически все люди, которые мало кто и ходил в церковь. Или ходили в церковь просто по праздникам, они были вроде бы и в церкви, но в то же время невоцерковленные» (интервью, правосл.).

«Ну, особенно с проблемами семейной жизни, конечно. Как всегда, естественно. То есть пьют мужья и дети, да, вот, какие-то семейные непорядки, измены и привороты и какое-то колдовство, вот, считают, что нужно в церковь прийти, потому что здесь будет антиколдовство. То есть непонимание сути церковности. Приходится разъяснять каким-то образом. Вот. Ну, что ли, открывать истины людям, насколько они доступны» (интервью, правосл.); «Это большинство приходит, значит, отчитать от сглаза, то есть эшкеру… кто-то говорит, что кого-то там сглазили, вот на него почитайте, значит, его отчитайте, то есть от заговоров» (интервью, мусульм.).