Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

На ст. Электросталь под Москвой сосредоточено около 400 вагонов взрывчатых веществ.Окружная дорога не принимает их для направления по назначению. Такое количество взрыввеществ, находящихся на расстоянии 30 км от Москвы, создает опасность для города».

Здесь приведена не вся гадость, которую учинила контора ВОСО под руководством генерала Трубецкого. Это сколько же жизней загубил своими гнусными распоряжениями данный генерал, друг Жукова? Как вы думаете, уважаемый читатель, что положено за такой саботаж во время войны? У вас есть сомнения по формулировке следственных органов ведших дело по Трубецкому?

А вот как, относя к данному решению военного трибунала Жуков после смерти Сталина, во времена Хрущева, узнаем из продолжения письма дочери Трубецкова.

«Георгий Константинович нам очень помог, когда в 1956 году после посмертной реабилитации отца мы приехали из сибирской ссылки. Мама и брат были на приеме в Министерстве обороны. Георгий Константинович принял большое участие в нашей судьбе. Было тут же сообщено в управление военных сообщений, где до этого работал отец, а также в хозяйственное управление армии, чтобы их встретили там и сделали все, что положено в таких случаях, с указанием "срочно" . Предоставил им свою персональную машину, на которой, после того, как было все оформлено, их отвезли домой . С указанием "срочно" было дано распоряжение на получение квартиры, на получение пенсии маме за отца, а также на получение пенсии младшей сестре, которой в то время было 16 лет. И все это было сделано в течение недели. Таким образом мы могли начать жизнь заново, не испытывая никаких трудностей. А для нас тогда это было очень важно. Мы глубоко чтим память Георгия Константиновича как народного героя. Победой нашей в войне мы все обязаны ему.

С глубоким уважением Наталия Николаевна Трубецкая и вся семья Трубецких».

Спросить бы Жукова о том, как он помог семьям тех, кто погиб из-за подлости Трубецкого? О помощи семье Н.Д.Зори, даже и говорить не стоит.

Дочь Трубецкова благодарила Жукова за оказанную помощь, не предполагая, что Георгий Константинович, в свое время, пытался спасти ее отца от ареста, но уловка предпринятая маршалом не удалась. Лучше всего об этой истории расскажет хорошо нам знакомый И.В.Ковалев, тем более что она касалась, именно, его.

То, что творилось на железной дороге, по первым дням войны Иван Владимирович нам уже пояснял. Да и приведенные документы о многом говорят. Уже стало ясно в отношении Сталина, что он, когда никогда, а вернется в Кремль. Верхушка «пятой колонны» стала проявлять беспокойно в отношении

виновника творимого безпредела. Заговорщики стали думать, как обезопасить своего товарища Трубецкого. Ведь, доведись разматывать этот клубок безобразий, то по ниточке неизбежно придут к военным в управление ВОСО.

Конечно, лучшим выходом из ситуации, была бы замена его другим человеком — не из их круга, чтобы было кого подставить под удар. Но кого? Не назначишь же первого встречного на должность начальника ВОСО. Желательно, чтобы тот был бы причастен к железной дороге и был злейшим врагом наших Мазеп. Выбор, разумеется, пал на Ивана Владимировича.

Как знаем, еще 21 июня Мехлиса перевели из наркомата Госконтроля в другое ведомство — ГлавПУ РККА, и Ковалев остался там за старшего. В приведенном отрывке его воспоминаний, как всегда, немного смещены акценты. Мехлис, как и Кулик, всегда в роли «козлов отпущения». На них навешивали все огрехи войны, которые можно было навесить. Так, видимо, произошло и в данном случае по отношению ко Льву Захаровичу.

Мехлис « вдруг перестал посещать Наркомат государственного контроля. Спрашивать, почему это так и куда он делся, не полагалось. Он скоро мне позвонил. Просил зайти в Главное Политическое управление Красной Армии, оно помещалось тогда на улице Фрунзе. Я пришел и узнал от Льва Захаровича, что он вновь назначается начальником Главпура, но пока что об этом не надо распространяться».

Пока все понятно. Уже говорил, что наверху происходили разборки, и шло перетягивание военных: кого — куда? Не вызывает удивление, что Ковалев был приглашен ко Льву Захаровичу. Тот мог посоветовать, как вести дальнейшую линию поведения в наркомате Госконтроля. А вот во что никогда не могу поверить, так это в то, что Мехлис стал «сватать» Ковалева на пост начальника ВОСО. Дело в том, что Мехлис сам затребовал перед войной, через партийный аппарат, Ивана Владимировича к себе в Госконтроль, объясняя это тем, что ему « нужен помощник, хорошо знакомый с железной дорогой». Разумеется, для укрепления кадров своего наркомата. И вдруг, читаем, что Мехлис предложил Ковалеву «возглавить Управление военных сообщений (УПВОСО) Генерального штаба».

С какой стати Лев Захарович озаботился делами военных из Генерального штаба? А как отреагировал наш герой на подобное предложение? Естественно, отказался. Почему же сюда приплели Мехлиса? Дело в том, что в свое время Ковалев категорически отказывался работать в данном наркомате Госконтроля, и не по причине неприязненного отношения ко Льву Захаровичу. Он, просто, хотел участвовать в практических делах, избегая тем самым функций контролера.

Но что это мы, вдруг, читаем у Ивана Владимировича?

« Кстати, потом был такой же разговор с Г. К. Жуковым . Я опять отказался».

Вот кто на самом деле был крайне заинтересован в том, чтобы перетащить Ковалева на пост начальника ВОСО, в родной ему Генеральный штаб, помня его недавние претензии к военным по железной дороге западного направления. Естественно, Иван Владимирович отклонил подобное предложение Жукова. Но обратите внимание, на мотивировку его отказа.

«Не потому, что так уж полюбил Госконтроль. Наоборот, я с великим удовольствием вернулся бы к военно-железнодорожному делу, к своей профессии, притом любимой. Однако в Наркомат госконтроля назначил меня Сталин, и я уже достаточно знал неписаные законы таких назначений: он назначил — значит, только он может перевести меня в Наркомат обороны и в Генеральный штаб. Всякие вольности и инициативы в этом смысле он строго пресекал.

Это было где-то в середине июня 1941 года».

То, что это было в районе 22-го июня, упоминать было воспрещено. Кроме того, не покажется ли читателю, что о Сталине ведется разговор, как об отсутствующем руководителе?

Кроме того, почему Жуков обратился к Ковалеву с предложением перейти на службу к ним, военным, в Генеральный штаб? Разве Жуков не знал «неписаные законы таких назначений »? Обратился бы с просьбой к Сталину, так мол, и так, Иосиф Виссарионович, нам позарез нужен, как Мехлису, в свое время, « помощник, хорошо знакомый с железной дорогой». Сталин мог бы, и уступить настойчивой просьбе героя Халхин-Гола. Однако Жуков действовал в обход существующих правил, что позволило осторожному Ковалеву отклонить неожиданное для него, хотя, и лестное предложение, исходящее от военных. К тому же Ковалев, почему-то не предложил Георгию Константиновичу обратиться прямо к Сталину, с тем, чтоб тот, дескать, оказал содействие протеже Жукова на новую должность, да и сам, лично, никоим образом, не проявил активности увидеть вождя.