Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

Вспоминает Шахурина: (За несколько часов до торжества, по случаю дня рождения сына) «Володя попросил разрешения поставить себе в комнату отдельный круглый столик — принес туда вазу фруктов. Еще дала ему коробку конфет, был просто счастлив… ».

Недаром говориться, кому война, а кому — мать родна. Софья Мироновна собирала для коллекции фарфор, а старший Шахурин — автомобили. Между прочим, один из восьми, ему подарил Новиков, по-товарищески (или по-родственному?). Когда Алексей Иванович, как говориться, за «все хорошее», угодил в 1946 году на нары в Лубянку, то, как пишет Марк Галлай

«вышел Шахурин из тюрьмы, в которой перенес тяжелый инфаркт, ровно через семь лет… О годах своего заключения Шахурин вспоминал весьма неохотно. Причем не только с таким, в общем, не очень близким ему человеком, каким был я; даже братьям своим сказал: «Что было, то прошло, и нечего на эту тему говорить» .

Понятно, что хвалиться нечем. Не будешь же на каждом углу кричать, что сидел в тюрьме. Люди могут не правильно понять. Тем более, если расскажешь правду. И Алексей Иванович выдавил из себя «горькую, как полынь, правду» о своей отсидке. Как же выжил, в «нечеловеческих» условиях советской тюрьмы сталинского периода?

«Меня спасла только вера в партию. Только вера в партию, чистота перед ней, только то, что я, подвергаясь пыткам и оскорблениям, ни один час из этих тяжелых лет не чувствовал себя вне партии, спасло меня».

Вот что значит быть в дружбе (или родстве) с Новиковым. Как только буквы на бумаге не расплылись от обильно пролитых слез, когда писал о себе такое?

Но сохранилось детское воспоминание о тех днях, когда дядя Леша был арестован и «скучал» на Лубянке.

« Он сидел в одной камере с Перецем Маркишем. Делал зарядку. Гулял. Раз в месяц разрешали передачу. Чтобы Алексей Иванович понял, что жена не осталась одна, мы упаковывали в коробку торт, который делали только у Рейзенов, — огромные, в полстола, коржи из песочного теста, пропитанные шоколадным кремом, и сверху, на белый заварной крем брызгали опять шоколадом» .

Говорят, что в зрелом возрасте, есть много сладкого, вредно: скажется на здоровье. Видимо, поэтому на Лубянке разрешали передачу раз в месяц. Берегли, видимо здоровье, таких, как Шахурин.

Но вернемся к нашему Константину Уманскому.

Первый этап операции осуществлен удачно. Убрали важных свидетелей. Особенно молодую Уманскую. Теперь папа, если и тявкнет в сторону верхов, да кто ему поверит? Чья дочь рассказывала, и где она теперь? Говорят, что её застрелили в результате несчастной любви? Какая жалость! Кем? Её возлюбленным! А он? Тоже застрелился! Ну, что ж? Пусть уголовный розыск занимается этими Ромео и Джульеттой.

Кстати, и Лев Романович именно на это и напирает. Зачем кричать на весь мир, когда поняли…кто? и за что? Опытный Уманский сразу попытался повернуть события под нужным углом.

Он «вел себя сдержанно, подходил и каждому грозил учительским пальцем: «Только не плакать», и напоминал: не проговоритесь, Раиса Михайловна должна думать, что Нину сбил автомобиль, дочь ударилась виском о камень мостовой» .

Засекреченный «генерал НКВД» знал как себя вести. Всем надо показать, а Шахурину особенно, чтобы не догадались, что Уманский в курсе, откуда засквозило. Отсюда и телеграмма с нужным содержанием. Если и покажет Шахурин эту телеграмму кому надо, пусть подумают, что Константин Александрович в неведении о случившемся. Лев Романович, тоже будет дуть в трубу о Ромео и Джульетте. Уманский же не глупым был, по выстрелам вычислил, что «пролетел» с Алексеем Ивановичем. То-то, и Новиков не обозначился на дне рождения Софьи Мироновны. Иначе, с чего бы телеграммаШахурину? Уманский, вполне, мог и позвонить по телефону? Да, но телефонный разговор не покажешь, в качестве вещественного доказательства «нужным» людям? А телеграмма — документ!

«Утром вылетаю за границу. Передаю привет и крепко жму руку Алексею Ивановичу и Софье Мироновне. О плохом прошу не думать, так как не время этим заниматься. Горе и печаль общая. Супруга мояо свершившемся факте подробностей не знает. Я ей сказал, что дочка шла по лестнице, споткнулась и от сильного сотрясения мозга умерла. В письмах к нам об этом факте прошу не писать. Супруга моя от сильного расстройства находится в плохом состоянии. Уманский».

Не думаю, чтобы Константин Александрович испугался. Вся его жизнь, связанная с разведкой, это хождение по лезвию бритвы. Подумаешь, одной опасностью больше. Жену, Раису Михайловну отодвинул на второй план — «находится в плохом состоянии» . Главное — хотел сохранить ей жизнь: « Супруга моя… подробностей не знает». Дает понять той, «вражьей» силе, и напомнить, заодно, Шахурину, что дочь поделилась информацией только с ним.

А Лев Романович ему, действительно, мог подсказать, что надо выждать и оглядеться. Думаю, что Уманский и сам мог подготовить ответную операцию. Связи тоже имелись немалые в НКВД.

Почему же «вражья сила» не «грохнула» Уманского в Союзе? По вышеуказанной причине: очень подозрительно: сразу отец и дочь. Кроме того, вдали от Родины с «генералом НКВД» легче разобраться. Меньше будет любопытных.

Может быть, дело и завершилось бы по сценарию Льва Романовича, но в события вмешался «черный бомбардировщик».

« СОФЬЯ МИРОНОВНА ШАХУРИНА, ДОМОХОЗЯЙКА, 35 ЛЕТ: Произошла ужасная катастрофа… Прошу любой ценой найти убийц, так как пущенную кем-то версию о том, что Володя застрелил Нину, а потом себя, категорически отвергаю на следующих доказательствах…»

Как мать, ее понять можно. Потерять горячо любимого сына. Что же Шахурин не удержал Софью Мироновну от необдуманного поступка, — кричать во весь голос? Испугался и спрятался за широкую спину жены. Не мог же он разговор с Уманским выложить, как на блюдечке, клокочущей от негодования и ярости жене. Да, и вряд ли бы она поверила в сказанное? Читайте, что выводило раскаленное от гнева перо жены наркома:

«В итоге могу сказать не только как горем убитая мать единственного горячо любимого сына, но и как член партии… Володю и Нину убили . Найдите убийцу, это важно для будущего других детей и снимите со светлой памяти моего сына это ужасное дело».

Думаю, бессмысленным было бы также убеждение Софьи Мироновны в том, что состоялась дуэль на пистолетах и прочая детская забава с оружием.

Хорошо ли, плохо ли получилось, трудно сказать. Но Софья Мироновна так ударила в набат, что его шум достиг кабинета Всеволода Николаевича Меркулова, и дело из Следственного отдела прокуратуры переползло в госбезопасность. Там, сказками про Ромео и Джульетту, трудно было, кого-либо убедить, даже такому опытному, как Лев Романович. За что и получит «по шапке», но позже. Разумеется, детишек из «Четвертой империи» «примерно» наказали: сначала посадили в тюрьму. Пусть посидят, подумают. А взрослые дяди, что-нибудь придумают.