Станислав Куняев - Шляхта и мы

«Я с возмущением и негодованием прочла статью Станислава Куняева, в которой он с ненавистью поливает грязью и оскверняет святая святых – битву при Монте-Кассино и генерала Андерса. Он осмелился заявить: «Но поляки не были бы поляками, если бы не переплавляли (как, впрочем, и русские) свои поражения (даже бесславные) в бессмертные легенды. Вот они и сложили о кровавой и нелепой бойне при Монте-Кассино щемящую душу песню, которая стала для них той же самой вечной опорой, что для нас «Слово о полку Игореве» или вальс «На сопках Маньчжурии». Так может написать только человек, ярко ненавидящий историю Польши, а по сути дела и

Россию!».Страстно написано, но неумно. Андерс, книгу воспоминаний которого я прочитал, действительно не вызвал у меня никакого уважения. Это был весьма экзальтированный, хвастливый и неискренний шляхтич, что видно из стенограммы разговоров со Сталиным, опубликованной в его же мемуарах. А про трагедию при Монте-Кассино я написал, думая не только о различиях, но и о глубинном сходстве русского и польского национальных характеров (все-таки славяне!). В этих размышлениях о песне «Червонные маки» и о вальсе «На сопках Маньчжурии» (а «Варяг», а «Слово о полку…»! – при всем том, что оба похода с военной точки зрения были бессмысленны) есть восхищение и поляками, и русскими, которые, каждые по-своему, не падают духом, но ищут на пепелищах поражений огоньки героизма, сочиняют о них песни, мифы, поэмы, тем самым передавая свою непокорную волю к победе грядущим поколениям…Так что я, по существу, воспел эти свойства славянской души.

Но в связи с этим хочу с горечью сказать и о нашем русском лакействе (или глупости?). И то и другое в сегодняшней жизни не редкость. В ответ на осквернение в 90-е годы советских воинских кладбищ на территории Польши, на демонтаж памятника маршалу Коневу– спасителю древнего Кракова, в ответ на поток русофобии со страниц газет и из уст политиков Польши, в ответ на благосклонный прием, оказанный Польшей чеченским головорезам, и на открытие под Краковом радиоцентра «свободной Ичкерии» директор краеведческого музея в Бузулуке (где начинали формироваться польские части), русский человек Николай Макаров, заявляет на страницах «Новой Польши»: «Настала пора увековечить память о польской армии генерала Андерса в Бузулуке. Ведь именно благодаря этому событию Бузулук стал частью мировой истории»…

Не буду вспоминать о пафосных речах Остапа Бендера насчет создания Нью-Васюков, я понимаю, как нужны хоть какие-то средства краеведческому музею маленького районного городка, но нельзя уж настолько стелиться перед шляхтой… Ну, создали дивизию по распоряжению Сталина, одели, обули, вооружили, а она демонстративно не стала сражаться против фашистов бок о бок с советскими солдатами, а ушла к англичанам в Иран… И в этом, что ли, мировая слава города Бузулука? Уж скорее в том, что тысячи его уроженцев пали на фронтах Великой Отечественной…

Однако пора всерьез приступать к текстам главного редактора «Новой Польши» Ежи Помяновского, который пишет о моем сочинении так: «Во главу угла по-прежнему ставится катынское преступление. Из текста следует, что автор – вполне по-советски – считает это преступление делом рук гитлеровцев, собрание подлинных документов (изданных под редакцией академиков Александра Гейштора и А. Н. Яковлева) – фальсификацией, а самоотверженных ребят из российского «Мемориала», отыскавших в селе Медное под Тверью (куда немцы никогда не дошли!) место погребения 6300 польских военнопленных из лагеря в Осташкове, – польскими агентами и предателями».

Простите, пан Помяновский, но Вы погорячились.

Из моего текста не следует ничего, что Вы мне приписываете. Во-первых, я не ставлю «во главу угла» катынское преступление и не занимаюсь его расследованием. Я касаюсь его лишь на полутора страницах книги (а ее объем – 200 страниц) и задаю себе лишь один вопрос: почему поляки были расстреляны из немецкого оружия? Историки, обвиняющие советскую сторону, отвечают: чтобы списать впоследствии это преступление на немцев. Тогда я задаю второй вопрос. Если поляков расстреляли энкавэдэшники немецкими пулями в марте 40-го года, то советское руководство должно было предусмотреть, что скоро начнется война, что немцы захватят на смоленской земле катынские лагеря с погребенными там поляками, что мы все-таки начнем после Сталинграда контрнаступление на Запад, снова дойдем до Катыни, раскопаем братские могилы, «обнаружим» в польских черепах немецкие пули и обвиним на весь мир немцев в совершенном преступлении. Я увидел в этом утопическом сценарии что-то абсурдное и высказал свои сомнения. Вот и все.

Во-вторых, о Медном я даже не вспоминал. Не надо за меня домысливать того, что я не говорил.

В-третьих, я нигде ни слова не сказал о «самоотверженных ребятах из российского «Мемориала», и потому не надо мне приписывать, что я считаю их «польскими агентами и предателями».

А в-четвертых, Ваши ссылки на труды академика А.Н. Яковлева несерьезны. Более лживого и меняющего взгляды ренегата, возросшего в недрах Агитпропа ЦК КПСС, в новейшей российской истории отыскать невозможно. Он, до сих пор усердно отмывающий перед новыми хозяевами родимые пятна своего коммунистического прошлого, вам что угодно напишет, а «самоотверженные ребята из «Мемориала»что угодно отыщут. Они же любители и работают на общественных началах.

Вы, господин Помяновский, мечтаете, чтобы я был привлечен к уголовной ответственности за свое сочинение:

«Я считаю, что достойная задача всех людей доброй воли(какая социалистическая стилистика! – Cm. К.) – не столько исправлять эти и подобные филькины грамоты, сколько призывать законодателей, чтобы в связи с катынским преступлением они ввели в российский Уголовный кодекс понятие «лживых измышлений» и соответствующую статью – подобно тому, как во Франции существует юридическое понятие «освенцимской лжи» и соответствующая уголовная статья, карающая за «оспаривание факта существования преступления или преступлений против человечества».

Вы делаете опрометчивое заявление, пан Помяновский, и самого себя загоняете в ловушку. Как же можно было забыть, что, печатая в 11-м номере 2001 года «Новой Польши» воспоминания советского еврея Н. Вальдена-Подольского, находившегося после войны 1919–1920 годов в польском плену, Вы, подобно бдительному цензору времен социалистической Польши («вполне по-советски»– как Вы пишете обо мне), изъяли из текста все свидетельства утробного антисемитизма шляхетской администрации в лагерях для советских военнопленных, все описания издевательств над несчастными евреями, все картины преступлений, совершенных поляками-антисемитами. Такое деяние можно квалифицировать похлеще, нежели «оспаривание»,это скорее сознательное сокрытие «факта существования преступления или преступлений против человечества»,говоря Вашими же словами!