Вадим Васильев - История новоевропейской философии

Чтобы об этом моменте сказать, я напомню вам основную трудность (ну, или одну из основных, ведь их в действительности очень много было) с которой сталкивалась аристотелевская физика. Эта основная трудность связана как раз с тем понятием, где Декарт чувствует себя как «рыба в воде» — с понятием инерции. Известно, что аристотеликам всегда очень трудно было объяснить феномен инерции. Вот, мы бросаем камень, — моделируем ситуацию, — вот это и есть насильственное движение. Пока камень находится в моей руке и движется не вниз, а параллельно земле, вот он совершает насильственное движение. Но почему, когда я его отпускаю, он, как говорится, «камнем не падает вниз» — он же камень? А почему‑то продолжает движение по дуге какой‑то. Чем объяснить этот феномен? Ведь я- то его уже не толкаю, рука уже с ним не взаимодействует. Естественное движение камня — движение вниз; значит, по законам аристотелевской логики, камень сразу же, как я его отпустил, должен был рухнуть вниз отвесно. Как это объяснить?

Ну, объяснение в духе Аристотеля просто поражает своей экстравагантностью, и конечно, оно никого не удовлетворяло никогда, но все стыдливо молчали обычно долгие годы, потому что не было более удовлетворительной концепции, но потом, из понимания этой трудности, во многом и выросла новая теория инерции.

А объяснение это таково: камень продолжает лететь, потому что в тот момент, когда я отпускаю его, вокруг него, говорит он, возникают «завихрения» воздуха. Вот он как бы рассекает воздушную среду, а воздух как поток водяной уходит за него, и вот когда корабль плывет, сзади него вода бурлит. Такое же происходит и в воздухе. Вот эти завихрения, говорит он, сзади подталкивают камень — толкают его. И именно из‑за этих завихрений, которые дополнительное усилие прикладывают к нему, он не сразу падает вниз, а продолжает некоторое время движение вбок.

Конечно, даже с точки зрения здравого смысла, это выглядит довольно абсурдно: ну как завихрения воздуха могут камень толкать (ведь камень — такой тяжелый, а воздушные частицы — такие невесомые)? Но это можно обойти, в конечном счете, выкрутиться здесь, но ведь возникает вопрос и с самими частицами воздуха, — а их‑то что движет, почему они‑то совершают вот эти вихревые движения, какие здесь силы оказывают на них влияние? Почему воздух не успокаивается, ведь его‑то уже ничто не толкает?

— Почему, вообще, воздуху свойственно движение наверх?

Ну, воздух это не огонь. Наверху должен быть огонь, воздух как раз посередине. Ну, можно, опять сказать, что воздух толкает камень — камень толкает воздух, и вот такие накручивать словесные «навороты», которые, в общем, выглядят в любом случае, как малоудачная гипотеза ad hoc. Поэтому, значит, рано или поздно, эта конструкция должна была рухнуть.

Что в этой же ситуации — точно в такой же ситуации, говорит нам Декарт? Давайте задумаемся. Вот, как он объясняет ситуацию, когда мы бросаем камень? Он объясняет это следующим образом: камень летит, продолжая движение, потому, что любое тело стремится сохранить то состояние, в котором оно находится. Если я бросил какой‑то предмет, то вот он получил определенное движение, и если ничто ему не будет мешать — говорит Декарт — то этот камень и будет продолжать движение в этом направлении до бесконечности!

Иными словами, чтобы чистый представить эксперимент, давайте вообразим себе, что мы бросаем камень в безвоздушной среде (у Аристотеля и у Декарта): по Аристотелю, если камень бросается в безвоздушной среде — вот тут никаких завихрений уже не будет — и он сразу же упадет.

— А Аристотель будет объяснять, что эфир‑то все равно сохраняется …

Ну, допустим. Я не придаю здесь большого значения этому опыту. Просто, если бросить в безвоздушной, пустой вообще, среде, то он упадет сразу же — «камнем вниз». По Декарту, если его бросить в безвоздушной среде, он будет лететь бесконечно. А вы можете спросить, а как же сила гравитации? Причем здесь «воздух — не воздух», почему он будет лететь бесконечно? Его же будет притягивать Земля, все равно. Нет, говорит Декарт, никакого притяжения Земли попросту не существует. Запомните раз и навсегда, по Декарту нет никакого дальнодействия — он резко отрицает всякое там притяжение, гравитацию — только в результате толчков происходит движение. Если ничего не мешает камню, ничто не будет его толкать, то он будет двигаться всегда в этом направлении.

Вот этот пример иллюстрирует полную противоположность аристотелевской и декартовской физики. Но парадокс в том, что Декарт‑то сталкивается с новой проблемой, которую ему приходится объяснить столь же нелепым, может быть, способом, что и Аристотелю. А как же Декарту объяснить то, что камень падает в таком случае? Как, если нет притяжения? И он (Декарт) все‑таки вынужден прибегать к теории «воздушных завихрений»: именно благодаря воздуху камень затормаживает свое движение, и как бы «выталкивается» воздушными частицами вниз под влиянием геометрии движения частиц в космосе. Поэтому Аристотель прибегает к «завихрениям» для того чтобы объяснить продолжение движения камня; Декарт прибегает к завихрениям, для того, чтобы объяснить падение камня, окончание движения. Ясно, что и та, и другая теории крайне сомнительны. Поэтому декартовская физика в чистом виде не пользовалась большим успехом в Новое время, и постепенно была вытеснена сначала лейбницевской физической моделью, а затем, ньютоновской физикой.

— Извините, а у Декарта ведь еще хуже получается… Если камень отпустить, то он не должен вниз падать?

Ну, он объясняет это. Дело в том, что все. вращается. В нашем, по крайней мере, участке космоса. Поэтому, при вращении возникает эффект центрифуги, когда массивные тела и более мелкие перераспределяются, определенным образом перемещаются в зависимости от своей величины — занимая либо периферийные сферы, либо ближе к центру располагаются. И вот именно так он пытается объяснить в том числе, и падение тел на землю. Ну, я согласен, что понять это, может, еще более трудно — как это происходит конкретно. Поэтому, гравитация, в конце концов, взяла свое.

Ну, теперь еще несколько слов о декартовской мысли. Мы как бы завершаем с вами круг, смотрите: мы начали с психологии, потом «взлетели» к теологии, потом дедуцировали бытие материального мира. Что теперь нам осталось, чтобы завершить круг? Вернуться из материального мира опять в психологию. И сделать это у нас действительно есть удобный повод, потому что человек — это ведь не просто душа, человек — это единство души и тела. А об этом мы еще не говорили, трактуя философию Декарта. Раз человек — единство души и тела, то возникает сразу же несколько проблем: