Вадим Васильев - История новоевропейской философии

Теперь, несколько слов о самой сути его системы, и на этом мы наверно сегодня закончим.

Несмотря на то, что философия Спинозы кажется такой «непробиваемой», такой «ощетинившейся», такой какой‑то «бетонной» конструкцией, — основа, реальное содержание мысли Спинозы совершенно другое. Его философия очень эмоционально окрашена. Как будто за всеми этими бетонными ограждениями, так можно изобразить его философию, находится какое‑то слабое, слабое маленькое существо. Дрожащее, может быть, боящееся, переживающее, но и любящее.

Апофеоз философской системы Спинозы это понятие любви. Поэтому его философию можно назвать философией любви. И, несмотря на то, что он внешне отрицает свободу воли и забивает все подходы к сердцу его идей, в самой такой сокровенной, эзотерической, части. Но, может быть, эзотерична она только по своему содержанию. По понятности — это одна из самых ясных частей.

Вообще этика состоит из пяти частей. В первой части речь идёт о Боге, во второй — о душе, так они называются «О Боге» и «О душе». В третьей, об аффектах — состояниях тела и души. В четвёртой, о рабстве воли… со стороны аффектов как раз. И в пятой части — о свободе и интеллектуальной любви.

Так вот надо совершить немалое усилие, чтоб пройти весь этот путь этики. Но в конце мы, те, кто дошёл, получают щедрое вознаграждение. И если. И как только Спиноза отказывался от своих геометризмов и начинал рассуждать с иллюстрациями, просто, чтобы пояснять, мы сразу же, как только это происходит, мы сразу же чувствуем, какой мощный интеллектуальный заряд у этого философа. Насколько гибкая и глубокая его философия. Но почему он скрывал её, трудно сказать. Зачем он заковывал её в броню? Не ясно. До конца не ясно. Но о принципах его философии мы поговорим на следующем занятии.

— Он был женат?

Нет. Он относится к числу холостых мыслителей. Все на сегодня.

Мы говорили о философии Спинозы на прошлом занятии. Теперь надо более предметно обсудить эту философию.

В основе его рассуждений, если теперь уже отвлечься от внешней геометрической формы его трактата, и всмотреться в его суть, то мы увидим, что в основе его рассуждений лежит понятие «субстанции». Вот поэтому всю философию Спинозы в целом можно назвать «метафизикой субстанциональности» или «метафизикой субстанции». Опять‑таки здесь Спиноза следует за Декартом, безусловно, но акценты, разумеется, переставлены весьма существенно.

Начнем с технических определений, без которых трудно будет говорить о Спинозе. Прежде всего, нам надо договориться об основных понятиях. Таковыми являются «субстанция», «атрибут», «модус» — надо четко знать и понимать что это такое.

Субстанцией, Спиноза называет то, что существует само по себе и не нуждается ни в чем другом для своего существования и представления, т. е. независимая вещь. Поскольку она независима, то является причиной самой себя. И Спиноза так и говорит, что субстанция causa sui — причина себя.

Атрибут — это то, в чем выражается сущность субстанции. Не может существовать субстанция без атрибута и атрибут без субстанции. Атрибут — это такое вечное свойство субстанции. Не может быть так, что сегодня есть атрибут этот, а завтра его нет — если он есть, то он есть всегда. Необходимо присущ. Иначе если бы он не был необходимо присущ, он и не был бы сущностным свойством. А все, что сущностно, именно по определению необходимо присуще вещи.

Модус — это состояние субстанции. Вот состояния могут меняться, могут возникать и исчезать. Модусы в отличие от атрибутов — конечны, подчеркивает Спиноза (хотя есть и бесконечные модификации, этот вопрос весьма запутан).

Так или иначе, но атрибут, доказывает он, бесконечен. Он доказывает это следующим образом: если бы атрибут был конечен (любой не важно какой), то тогда он имел бы границу какую‑то, и вне этой границы находилось бы что‑то еще. И атрибут предполагал бы то, что находится за границей, включал бы в свою сущность представление о чем‑то другом, задающее границу этого атрибута. Но поскольку через атрибут выражается сущность, существо субстанции, то тогда и субстанция предполагала бы представление о чем‑то другом, т. е. мысля субстанцию, мы одновременно мыслили бы и чем- то, что находится вне ее, а это противоречит определению субстанции — субстанция, ведь это то, что существует само по себе, и мысль о чем не нуждается ни в какой другой мысли. Поэтому атрибут соответственно не имеет границы как следует из этого достаточно такого «затасканного» доказательства. Правда в таком виде оно не встречалось, но оно представляет из себя определенную модификацию доказательств, которые можно найти и у Николая Кузанского и у Дунса Скотта — эти логические ходы, — с бесконечностью, с ограничением и т. д. — уже были проработаны. У Декарта, кстати, подобных рассуждений нет — это к слову о том, что философию Спинозы при всей зависимости его от Декарта, нельзя, все‑таки, сводить исключительно к этому источнику. Во — первых, он самостоятелен, во — вторых, много других влияний.

Ну, идем, однако, дальше. Значит вот такое строение мира, больше ничего, по сути, в онтологии Спинозы нет. Есть только субстанции, атрибуты и модусы. Некоторые исследователи философии Спинозы идут еще дальше и пытаются упростить эту схему: они говорят, что атрибут субстанции — это не ее собственное как бы качество, а атрибут субстанции — это образ ее, бесконечный образ, который возникает у воспринимающего ума, познающего интеллекта. Вот когда. как бы взгляд на субстанцию со стороны познающего человека.

— А вот атрибут — это же, как понятие, он должен быть ограничен как понятие?

Нет, атрибут, вот он. Вообще говоря, атрибут — это просто свойство субстанции. Свойство. Оно имеет какую‑то качественную определенность, да, но в количественном плане он бесконечен.

— А вот можно какие‑то примеры субстанции?

Обязательно сейчас приведу, но чуть — чуть, если Вы разрешите позже, потому что., ну просто это соответствует ходу изложения Спинозы. Ну, могу сказать: вот мышление, например, — атрибут. Ну, я уточню позднее, потому что здесь может возникнуть неясности, если не оговаривать заранее все, что хочет сказать Спиноза. Пока ведь только просто даны определения, не конкретные действительно.

Так вот говорят иногда, что есть лишь сама субстанция в строгом, реальном смысле слова и модусы, а атрибуты только посредники, отражающие некий субъективный аспект бытия — то, как нам видится субстанция. Ну, кстати, с этим истолкованием, я бы поспорил — это противоречит многим высказываниям Спинозы о том, к примеру, что может быть субстанция с бесконечным множеством атрибутов, а хотя нам известно, людям, например, лишь несколько атрибутов. Т. е. трудно истолковать это положение, если не признать что атрибут — это что‑то реальное, существующее в самой субстанции, а не субъективно. Ну, ладно.