Тамара Пономарева - Потаенная любовь Шукшина

Главные герои у Шукшина из народа - чудаки. Как, например, вот этот из "Штрихов к портрету". Таких Василий Макарович больше всех любил и, конечно, знал лично. Потому что ощущение реальности не покидает вас до конца чтения. Герой живет в райцентре, написал трактат "О государстве" семь или восемь тетрадок исписал. Все над ним потешались! Известно же - нет пророков в своем Отечестве. А шукшинский чудик свое гнет. Дело даже до милиции дошло. И начальник этой самой охранной организации - единственный, кто по долгу службы всерьез поинтересовался, что же в этих тетрадках написано. Открыл одну и прочитал: "Я родился в большой крестьянской семье девятым по счету... Я с грустью и удивлением стал спрашивать себя: "А что было бы, если бы мы, как муравьи, несли максимум государству?" Вы только вдумайтесь: никто не ворует, не пьет, не лодырничает - каждый на своем месте кладет свой кирпичик в это грандиозное здание".

Прочитал милиционер эти слова, подумал и взял с собой тетрадки домой - подробнее познакомиться. Выходит, не зряшным делом мучился гражданин Князев, страдал, терпел унижения. В отчаянии крикнул, когда по улице вели: "Глядите, все глядите! Спинозу ведут!" Вот и выходит, что вроде шут гороховый, а на самом деле - философ, и трактат о государстве - не глупая выдумка, а стоящее дело. Ведь только вдуматься: "Если бы каждый на своем месте, как муравей..." Слова простые, а мысль нужная, народной мудростью рожденная и внедренная в общественное сознание творцом, по имени В. М. Шукшин.

Пока критики упорно называли Шукшина "певцом деревенской патриархальщины", "объявившим анафему городу", Шукшин потаенными тропами души ушел от них дальше: его занимал уже вопрос не "деревни" или "города", а России, русского национального характера. Но и о своем "деревенском" прошлом не забывал, навсегда уже покончив с "окопной" жизнью "нерасшифрованного" бойца:

Я долго стыдился, что я из деревни и что моя деревня так далеко. Конечно, родина простит мне эту молодую дурь. Но впредь я зарекся скрывать что-нибудь, что люблю и о чем думаю. То есть нельзя и надоедать со своей любовью, но как прижмут - говорю прямо.

Ко всему прочему, Шукшин еще ярый противник неуважения к собственному или чужому человеческому достоинству, унижению человека человеком. Более же всего Василий Макарович сопротивлялся неприкрытому хамству, которое, пользуясь своей безнаказанностью, нарушает все моральные нормы, открыто издевается над беззащитным человеком.

Показателен в этом случае рассказ "Обида", где пострадавший - Сашка Ермолаев.

Продавец хамски обвиняет его в каком-то пьяном скандале в магазине, к которому герой Шукшина никакого отношения не имеет. Очередь - ей неважно, кто там и из-за чего бузит, ей главное получить свое и уйти - спешит поддержать свирепую тетку.

- Да хватит вам: был не был!

- Отпустите!

Особенно один, пожилой, в плаще:

- Хватит - не был он в магазине! Вас тут каждый вечер - не пробьешься. Соображают стоят. Раз говорят, значит, был.

Сашке Ермолаеву обидно идти сквозь эту непробиваемую человеческую стенку и хочется каждому из очереди задать вопрос:

"До каких пор мы с вами будем помогать хамству? И с какой стати выскочил он таким подхалимом? Что за манера? Что за проклятое желание угодить хамоватому продавцу, чиновнику, просто хаму - угодить во что бы то ни стало! Ведь мы сами расплодили хамов, сами! Никто нам их не завез, не забросил на парашютах!"

Так примерно думал Сашка.

И так думал автор - Шукшин.

Поражали в героях Василия Макаровича их искренняя вера в то, что они правы в проявлениях своих неповторимых судеб, как права жизнь, давшая им возможность существовать на земле в многоцветье разноликого мира! Среди многочисленных "чудиков", встреченных Шукшиным, и после смерти его, благодарных памяти увековечившего их судьбы, они продолжают свой подвижнический путь рядом с нами. Вот одна из них, Фарида Габдраунова директор клуба любителей кино "Остров Ф" в городе Барнауле, деятельность которой связана с пропагандой мира кино, его звезд. Начинала она свой путь в этой сфере буквально с нуля, без какого-либо заработка на жизнь, а ныне известна далеко за пределами Алтая. У нее своя философия жизни, свое отношение к Шукшину. Один из фрагментов рассуждений Фариды не могу не привести в моем народном романе, поскольку она одна из тех подвижниц, в ком живет искренность Шукшина, за которую он и пострадал:

В городской жизни искренность считается чуть ли не бескультурьем. И в Европе тоже, когда человек не соблюдает принятый этикет и ведет себя естественно, то кажется, что он бескультурный. Шукшин, конечно, несмотря на всю свою образованность, был вне этикета. "Этикет" - это не его слово. Его слово было "этика". И лично для меня именно Шукшин определил приоритет этики над этикетом, внутреннего над внешним.

Почти по Бальмонту, написавшему некогда: "Вне этикета сердце поэта!"

Многочисленные критики, касаясь литературной школы Шукшина, в этой связи единодушно называют Чехова и Гоголя. У Гоголя и Шукшина общность в гротеске изображаемого. У Чехова Василий Макарович учился лаконичности рассказа.

В Болгарии много лет изучалось творчество Шукшина в школе - в учебнике по литературе для 10-х классов, в котором русскому писателю и кинематографисту посвящена была целая глава. И в российских школах Шукшин входит в программу по литературе 11-го класса.

В Польше в недавнем прошлом к имени Шукшина тоже уважительное отношение было как к "писателю универсальному, общемирового значения".

По утверждению польского исследователя русской литературы А. Жебровски, "рассказы Шукшина - русские в том смысле, что фоном для них служит русская действительность".

Творчество сибирского художника, как имена Сент-Экзюпери, Ремарка, Хемингуэя, стало достоянием человечества.

Он знал, что это случится, вопреки воле тех, для кого талант во все времена представлял опасность.

Иван-дурак и изящный черт

После смерти Василия Макаровича в публикации Лидии Федосеевой появилась в журнале "Наш современник" сатирическая сказка Шукшина "До третьих петухов". Это произведение проявило новую сторону в творчестве Василия Шукшина, породнившую его с традициями Гоголя и Салтыкова-Щедрина. О чем эта сказка? О Иване-дурачке, который должен до третьих петухов принести справку о том, что он не дурак.

В одну из встреч, помнится, Георгий Бурков делился своими умозаключениями:

Если бы меня попросили как-то обозначить явление Шукшина, то я предпочел бы такое "неуклюжее" определение как "авторское творчество". В каждом созданном произведении, будь то написанная строка или сыгранный образ, обнаруживаются черты характера, биографии Шукшина. Он секретов не имел. Садился и писал страничку, и тут же ее читал.